Встречи с нелюдьми

Впрочем, хватит примеров. Поверьте на слово, их немало. Более того, тревожно много, слишком много, чтобы легкомысленно игнорировать их.

Дорога моей неброской, в общем-то, жизни, лишённой каких-либо особых приключений, утыкана дорожно-транспортными происшествиями густо, плотно. Их на той дороге накопилось столько, что и не упомнишь всех... В чём тут дело, спрашивается? И можно ли объяснить всё это, апеллируя к закону случайных чисел?

Случайно не повезло мне на российских автотрассах один раз, случайно — второй. Третий. Четвёртый... Четырнадцатый. Пятнадцатый... Не многовато ли случайностей?

Самое же интригующее — почему мне досаждают именно и только легковые автомобили? А грузовики и автобусы, троллейбусы и самосвалы обходят меня стороной?

Ответов на поставленные вопросы я не знаю. Да и не стремлюсь искать их. Ибо в поисках ответов можно забрести ненароком в такие трансцендентальные дали, что впору будет записываться на приём к психиатру. Мол-де, простите за беспокойство, милый доктор, но вот беда — натуральное наваждение и чертовщина: бесы охотятся за мной, бесы легковых автомобилей.

Приведу-ка я сейчас вам, доктор, ещё один пример такой охоты — самый среди прочих занимательный, неожиданным образом самостийно аукнувшийся с предметом моих главных жизненных интересов, с изучением аномальных явлений, «встреч с чуждым».

Случай, фатум, рок, бес — дело тут не в названии — снова едва не отправил меня как-то раз с помощью легкового автомобиля на тот свет. А произошло это в нескольких шагах от дома, в котором я прожил лучшие годы своей жизни, отроческие и юношеские.

Дело было в Ростове-на-Дону — в городе, где я родился и вырос, где окончил школу, потом университет и откуда сбежал затем в Москву, поступив там в аспирантуру. Сбежал, впрочем, не навсегда, разом оборвав все связи. Каждое лето, а иной раз и зимой я наведываюсь в родной мой, любимый Ростов, встречаюсь с друзьями юности. В общем, отмякаю на Родине душой от столичной деловой круговерти, чтобы, слегка развеявшись в Ростове, с новыми силами нырнуть в неё вновь... Вот и в тот день, о котором я сейчас коротко расскажу, временно пребывал я на родной до боли, ростовской земле. Нелишне отметить попутно, что пребывание это носило на сей раз весьма и весьма хлопотный характер, чего не случалось ранее.

На дворе стояло лето 1989 года — незабываемого для меня удивительного года, в высшей степени знаменательного для всех русских исследователей аномальных явлений. Совершенно внезапно освежающее дыхание перестройки, затеянной Горбачёвым, коснулось и этих самых явлений тоже. В один прекрасный день без каких-либо объяснений, до которых власть предержащие не сочли нужным снизойти, были сняты все существовавшие ранее запреты на публикации в России материалов о «встречах с чуждым». Медлительная горбачёвская гласность, сделав на четвёртом году перестройки очередной свой шаг на пути к полной свободе слова в стране, сдёрнула нежданно-негаданно — и наконец-таки! — завесу плотной секретности с так называемой «контактной темы».