Психотехнологии измененных состояний сознания

И далее при рассказе о сессии мы не анализируем наши картины, мы рисуем, как нам хочется, и столько, сколько хочется. Мандалы — это как визуальный дневник, это некий иероглиф переживания и нет необходимости делать из него картину Рембранта. Кто-то, например, лучше танцует, чем рисует; Гроф рисует блестяще. Но дело не в этом, а в том, чтобы произвести определенный этап работы.

И, наконец, четвертый «регламентированный», или обозначенный в процессе холотропных семинаров, круг интеграции — это интегра­ция по группам, когда мы рассказываем о переживании и, рассказы­вая, стремимся максимально находиться в энергии переживания, еще раз войти в эту энергию и передать ее, как поток речи, а не как логи­ческую раскладку, не объясняя ни в коем случае, а являясь просто со­вершенным проводником того, что происходило. Это более оптималь­ная стратегия, которая вытекает из того, что мы концептуально не в состоянии понять те силы, с которыми имеем дело; мы не имеем адек­ватных понятий. Обычно мы спонтанны, кто хочет рассказывать, на­чинает. Как правило, начинает дышащий, для него это был главный день, а хранитель и свидетель, сидящий, может потом что-то добавить. И здесь, в микрообщении, в группе, мы учимся, во-первых, говорить о наших переживаниях на языке переживаний. В этом смысле хорош следующий методологический прием рассказа в настоящем времени. Не: «Я дышала, и вот мне явилось то-то, и потом я бежала, и потом яскользила по тоннелю...», а: «Я дышу, является это, я устремляюсь, я скольжу по тоннелю...». Это помогает вспоминать и пребывать в каче­стве энергии. Идеально при этом пребывать в энергиях процесса и го­ворить на его родном языке.

Не развивая здесь грандиозную тему аутентичного «языка пере­живаний», приведу лишь несколько частных примеров. Когда я посе­щал Лондонский центр «Восток — Запад», то, проходя по этажам, услы­шал вопли и крики. Я заглянул и увидел женщину (как выяснилось потом, баронессу), которая сидит в детском манежике, цепляется за жердочки, смотрит достаточно осмысленно, а потом глаза у нее стано­вятся пуговичками, как у младенца, и она начинает: «А—А—А—А». Женщина училась «первичному крику», который, согласно автору этой методики Александру Янову, может вносить в сознание детскую память. Научившись этой технике, можно включать ее в процесс ды­хания и в рассказ о дыхании, там, где это аутентично.

Пение, вибрации не только очень хорошо помогают очищению мозга от конечных биохимических метаболитов его деятельности, от той грязи, которая накапливается и никаким способом не выводится. При пении также повышается ясность. И если проблема при дыхании или рассказе связана с утратой ясности, то неплохо использовать тех­нику дыхания, которая применяется суфиями. На своих ритуальных встречах, которые называются зикрами, они исполняют пение небес­ного корана, написанного на языке птиц. При этом они издают звук как при вдохе, так и при выдохе. Это непрерывный звук, который сим­волизирует непрерывное соединение с Аллахом. Пение, в том числе и суфийское, — прекрасный способ внесения голосов всех пережива­ний в группу и завершения четвертого крута.