|
…Огромный каменный валун и 11 пустых бутылок водки. И далее – такое же деревянное бревно на рогатинах, отгораживающее это “обжитое” пространство. Я, как в замедленных съемках, в оцепенении ходила, и все трогала руками. Подержалась за каждый посох, и от каждого шла разная вибрация по телу. В тот гипнотический момент я могла описать их всех – 11. …Иногда прорывался Голос Тамары: “Ничего отсюда не выноси”. Я как будто погрузилась в глубокий сон. Все замерло. Замер страх, но ощущалось его присутствие. Я медленно пошла к реке. Крутой спуск к ней аккуратно и устрашающе выложен камнями в виде треугольника. Нагары от свечей по бокам и кровь на камнях у воды. Место какого-то “жертвенного” ритуала. Я, не соображая, прыгнула вниз на камни и “проснулась” в страхе. …Меня вытолкнуло назад. В мыслях – слово “вознеслась”. Это не было галлюцинацией. Я точно помню, и физически ощущала этот прыжок – вниз, ногами об камни и назад, – но спиной и вверх метра на 2. …Но это – реальность. “Вознеслась” и побежала из этого места. … Тамара глянула на меня и что-то спросила. Я только сказала, что мне ужасно страшно и нужен обряд очищения огнем. И еще я залезла в воду. Солнца не было, и я дрожала не то от холода, не то от страха. Быстро разложили костер и зажгли его. Дым валил в сторону “гестаповского” пространства, и с ним уходила дрожь. Мысли прояснялись. Я вспомнила о страданиях и Будде, но с удивлением отметила, что вслух бормочу Иисусову молитву. Не успела этого осознать, и не успел догореть костер, как возле него внезапно ударила молния. И раздался грохот неописуемой громкости, от раскатов трещали перепонки. Мир рушился и очень громко. Меня обуял ужас совсем другого качества. Я помню, что обнимала какое-то дерево и кричала. Рядом то же “творила” Тамара. А вокруг нас по кругу столбами били молнии, и все грохотало… Потом полилось, потом посыпался град большими горошинами, а мы стояли единственные и одинокие во всей громыхающей Вселенной и громко молились всем Вселенским богам… … Внезапно молитва, которая неистово “неслась” откуда-то изнутри скованного ужасом тела, превратилась в пение, громко звучащее далеко вверх, под купол огромного храма, а грозовые раскаты сверху так же неистово звучали колокольным боем… …Град снова сменился на ливень, и быстрей меня “отрезвевшая” Тамара сказала, что надо идти. Мы долго шли вдоль берега, под ливнем, в грохоте и молниях, страх притупился или сменился на какое-то упорство и волю, но я продолжала громко молиться, Тамара – тоже. Иногда она пела мантры. И я отмечала ее красивый голос. Сознание, хоть и в измененном состоянии, вело нас к лагерю… — 67 —
|