|
Не знаю, может, сегодня ночью прольется дождь, хотя и не видно, что прольется, и смоет золу и ничего не останется от этого костра, ну собственно так же, как и от человеческой жизни. Когда вспоминаешь, что нас живет более шести миллиардов человек, когда вспоминаешь, что в каждое мгновение умирают тысячи, я думаю: «Бог, ты, мой, Бог, ты, мой! Как я могу предать своей жизни хоть какую-то значимость, когда жизнь моя просто отражение, круговерти, а может быть и не жизнь. Зола, может быть, просто летит. Я просто маленький ничтожный отблеск, искорка от жизни человечества. И то племя, которое уже растет, живет, гуляет, пирует, те уже смотрят на меня как на золу. И хотя я то знаю, я то знаю, что где-то внутри, где-то внутри много еще энергии, но, смотря на эту энергию, смотря на свое тело, смотря даже на свои розовые щеки, я все равно знаю, как сквозь все это просвечивает зола, которую унесет ветер». Сколько я преложил усилий, чтобы уменьшить в личности участников своего тренинга их материальное и социальное Эго. Те условий, в которых они живут, очень мало напоминают обыденную жизнь, ничего собственно нет: какие-то маленькие палатки, ни туалета, ни душа, вода холодная и не самая чистая, может и чистая, но белая. Вроде бы все условия созданы, чтобы материальное и социальное Эго у каждого участника было минимально. Но я сморю на этих людей, которые на самом деле абсолютно честно мечтают о духовных путешествиях, и вижу: эти Эго живо - и, наверное, легче убить человека, чем убить у него его «Я». Медитация на огонь у Качановой Н. Из Минска вызвала следующие ассоциации: «Страсть похожа на огонь. Многие стремятся к ней, многие боятся, кто-то втайне мечтает, кто-то любит просто смотреть со стороны... Возьми уголек в руку и ты познаешь ее суть. Огонь умирал. Сверху кострище было присыпано пеплом, сквозь который проглядывали алые тлеющие угольки. Вот так и старость: с виду - пепел, внутри - жар, а не потревожишь, не заглянешь внутрь - никогда об этом не узнаешь. Я видела, как кто-то на берегу подбрасывал и подбрасывал сырые ветки в почти догоревший костер, суетился вокруг, раздувал пламя, в отчаянной надежде вернуть, оживить... Может быть милосердие - это позволить уходящему уйти?.. Старость похожа на тлеющие угли. В ней есть своя красота и мудрость. Молодости этого не понять. Просто потому, что не хватает времени посидеть рядом, прислушаться, присмотреться.” Уже третий день. Утренняя медитация была какая-то, я бы сказал, очень грустная, мне было холодно, мокро, сыро и не доставляло мне это удовольствие, да собственно медитация, наверное, и не делается для удовольствия, может даже делается для неудовольствия. Затем был завтрак, но я уже не завтракал, потому что понял, что тяжесть в животе не способствует ясности в уме. — 45 —
|