|
Метод перекладывания кубиков, практикуемый в физике кварков, если это можно назвать физикой, применяется для предсказания новых объектов микромира. Так, якобы, делается прогноз относительно частицы ? –. Затем обнаружение частицы представляется как подтверждение теории. Однако это действо – предсказание – можно произвести еще по меньшей мере десятком способов. Но элементарной задачи определения спектра масс элементарных частиц метод подгонок не решает. В этом тоже есть определенный charm кварков. Но дырка от бублика – и там, и тут. Кварки из мешков «не вылетают». Чем быстрее кварк приближается к краю мешка, чем он ближе к нему, тем он дальше от него. Чем быстрее и норовистее кварк, тем он медленнее и покорнее. «Инфракрасным рабством» это называется. Для кварков в мешке, испускающих свои сатанистские флюиды из центра мешка для «создания» лавины элементарных частиц, мир окружен абсолютно непробиваемой неподвижной сферой. В этом, наконец, обнаруживается единство нынешней теории элементарных частиц со скоростной теорией относительности, породившей «оптический горизонт», под которым весь мир. В этом же проявляются непререкаемая преемственность мышления новаторов науки ХХ века и сходство в ретроспективе с абсолютно сферическим мышлением плеяды натурфилософов, начиная с античных астрономов и кончая Н. Коперником, Г. Галилеем и И. Кеплером. О квинтэссенции неопозитивизма и картезианской метафизики можно судить по работе Б. Паркера. Изложение проблем слияния космологии, гравитации, астрофизики и теории элементарных частиц под флагом геометризации начинается так: «Эйнштейн умер около сорока лет назад, так и не осуществив свою мечту – построить единую теорию, описывающую Вселенную в целом… Несмотря на огромные усилия, Эйнштейна постигла неудача». Заканчивается книга констатацией закономерного финала: «Но пока никому успеха добиться не удалось». Далее повторение мысли Н. Бора и вывод: «Требуются безумные идеи, достаточно безумные, чтобы быть верными». Новому Эйнштейну наверняка понадобятся новые безумные идеи» [154]. Хочется добавить к оптимистическому резюме Б. Паркера, находящемуся в консонансе с мнением модернистов начала ХХ века, что да, действительно, «новому Эйнштейну» нужно рожать «новые безумные идеи», а физику пора избавляться от «безумных идей» и выдвигать, по возможности, умные. * * * Рассмотрение физической картины бытия позволяет увидеть, что эволюция метафизики происходила по магистральному пути: А-метафизика ? П‑метафизика ? К-метафизика. Если в ХХ веке в связи с катаклизмами в общественно-политической и материально-экономической жизни европейской цивилизации стало заметно влияние картезианства и спинозизма в такой менее информативной среде, как наука, в частности физика, то метод аналогий сопровождал научную мысль издревле. Еще Э.Б. де Кондильяк заметил, что «Первоначально статуя не представляет себе ничего за тем пространством, которое она открывает вокруг себя, и поэтому она не считает, что существует какое-либо другое пространство» [155]. Посему в неизвестное «статуя» мысленно несет то, что ей известно в ее обычном бытии, особенно воплощая метод аналогий в научных исследованиях с созданием систем числовых и геометрических абстракций. В отношении комплекса космических наук актуально замечание классика: «… Каждый прельщается своей собственной системой. Мы видим лишь то, что нас окружает, а думаем, что видим всё, что есть: мы – как дети, которые воображают, будто на краю равнины они коснутся рукой неба» [156]. Что удивительно, это суждение справедливо и для мешков с кварками. Таким образом, аналогия как общенаучный метод идет впереди ученого и увлекает его… в «сингулярность». — 110 —
|