Искусство толкования. Часть 2.

Истины, воплощаемые искусством, не поддаются словесным определениям. Но они обнаруживают обширные области (или, может быть, лучше назвать их «направлениями») в безгранич­ном многообразии человеческих потребностей, приводя в сущ­ности, к их неизменным истокам. Сами же области, или на­правления эти, вполне могут быть условно обозначены. Одна из них - утверждение превосходства нормальных человеческих потребностей над потребностями животными, биологическими; область комического от полупристойного фарса до «высокой комедии». Другая область - утверждение перспективы возвы­шения строя человеческих потребностей, преобладание идеаль­ных потребностей над постоянно господствующими соци­альными; область «возвышенного» - трагического и романти­ческого, связанного с благоговением и восходящего до рели­гиозного культа.

Оба направления служат познанию и утверждению про­грессивных потребностей в сопоставлении их с потребностями, относительно консервативными. Такое познание дает положи­тельную эмоцию при нормальной общечеловеческой потребно­сти в росте и совершенствовании живого на земле.

8. Неискусство в искусстве режиссуры

Если борьба изображена в пьесе правдоподобно, то прав­доподобны и люди, участвующие в ней, и структуры их по­требностей. Казалось бы - правдоподобие требует, чтобы главенствующими их потребностями были потребности соци­альные и чтобы именно из-за них происходила на сцене борьба. Чем ближе к достоверности изображенная жизнь, тем меньше места в ней должно бы быть уделено потребностям биологическим и идеальным. Как и в реальной действительно­сти, они могут лишь иногда выходить на первый план и обычно оказывают лишь большее или меньшее давление на потребности социальные.

Между тем, главенствующая потребность самого режиссе­ра, согласно его художественной профессии и в отличие от большинства зрителей, - идеальна. Поэтому его стремление к правдоподобию, к достоверности воспроизводимой борьбы противоречиво. По Гегелю, когда художник «принимает за образец природу и ее создания, вообще нечто существующее, он делает это не потому, что природа создала предметы его изображения такими, каковы они суть, а потому, что она создала их надлежащим образом, и это «надлежащее» есть для художника нечто более высокое, чем само существующее» (64, т.1, стр. 173-174). Это выражается в том, что режиссер-художник, подчиняясь своей главенствующей потребности, стремится не только к максимальной достоверности модели, но и к ее одухотворенности.