Искусство толкования. Часть 2.

Целостность, единство - черта, характеризующая первый и заключительный моменты как в создании, так и в восприятии произведения искусства. (Может быть, в этом мудрость совета художника и педагога П.П. Чистякова: «начинать надо по таланту и кончать по таланту, а в середине работать тупо» 313, стр.386.) Толкование пьесы, идущее практически парал­лельно с его осуществлением, начинается с новой, впервые увиденной цельности какой-то из частностей, входящих в эту пьесу - той, что понравилась, заинтересовала. Завершается толкование тем, что в цельности каждой частности открыва­ется единство всей пьесы и всего спектакля. Так, по выраже­нию Г.Д. Гачева, приведенному выше, «целое мы можем уз­нать в любом его члене». Тут обнаруживается решающая роль в искусстве качества и подчиненная роль количества. Поэто­му, чтобы определить качество спектакля в целом, бывает доста­точно нескольких минут, если, разумеется, спектакль в целом определенным качеством обладает. Практически качество спек­такля (как, впрочем, и других произведений искусства) чаще определяется итогом положительных и отрицательных впечат­лений. Значит, идеальное единство в нем не достигнуто.

Зрителем толкование воспринимается примерно так: поче­му произнесение этих слов этим действующим лицом, или какой-то другой момент в ходе спектакля, происходит не так, как должен бы нормально и по предварительным представле­ниям происходить? Первое впечатление: не может быть! Не­правда! Искажение смысла! С этого начинается. Кончается уверенностью: только так это и должно происходить - тако­ва логика обстоятельств, событий, характеров и взаимодей­ствий всех действующих лиц и всей пьесы в целом. Новое тол­кование этой логики воспринято как единственно верное. Оно верно потому, что нет ни одной фразы ни у одного действу­ющего лица и ни одной ситуации, которые не подтверждали бы данное толкование в целом или противоречили бы ему, хотя именно оно вызвало вначале протест в отдельно взятой фразе, мизансцене, ситуации.

Для достижения искомого единства режиссер, может быть, перестроил саму пьесу? Например - сократил ее? Это может относиться не к самому единству, а к средствам достижения его, к вооруженности режиссера. Старая пьеса, может быть, нуждается в переводе на современный, более сжатый язык? Если единство толкования и толкуемого достигнуто, то «по­бедителя не судят» - в искусстве во всяком случае. С. Моэм рассказывает: «Свою первую многоактную пьесу я написал в 1898 году, последнюю - в 1933. За это время сценический диалог прошел путь от напыщенной и педантичной речи Пи-неро, от изящной искусственности Оскара Уайльда до пре­дельной «разговорности» наших дней» (192, стр.120).