Искусство толкования. Часть 2.

Поскольку цель есть конкретизированная потребность, вид драмы определяется потребностями, действие которых она изображает в борьбе характеров.

7. Продуктивность бескорыстного

Ни режиссер, ни драматург, да и никто вообще не может до конца знать состав, строй, структуру потребностей любого реального человека; функционирование потребностей - объект познания и драматурга и режиссера. Оба они, создавая в сво­ем воображении, а потом воплощая языком своего искусства жизнь человеческого духа, моделируют как известное им -познанное - то, что в действительности известно им лишь отчасти и что не может быть известно до конца.

Но некоторым драматургам, режиссерам и актерам иногда удается так построить душу создаваемого образа, так воспро­извести ее структуру, что читатели и зрители узнают в худо­жественной модели свою собственную душу и родственность каждой человеческой души всем другим. Родственность эта воспринимается как сокровенная сущность, таящаяся в каждом и свойственная каждому в своеобразном варианте. Что она такое? Как ее определить, назвать, обозначить? К этому, в сущности, восходит та истина, которую предчувствует и пре­дугадывает режиссер и уточнений которой он ищет в структу­ре потребностей действующих лиц пьесы, поскольку структуры эти обнаруживаются в их высказываниях. Истину эту режис­сер, следовательно, не только ищет и находит в пьесе, но он и вносит ее в возникающие у него на основе текста представ­ления об изображенной в пьесе борьбе.

Так же, впрочем, и драматург - даже если он списывает характеры с натуры - вносит в душу каждого собственные представления об истинной сущности человеческой души.

Л.Н. Толстой писал: «Настоящее произведение искусства делает то, что в сознании воспринимающего уничтожается разделение между ним и художником, и не только между ним и художником, но и между ним и всеми людьми, которые воспринимают то же произведение искусства. В этом-то осво­бождении личности от своего отделения от других людей, от своего одиночества, в этом-то слиянии личности с другими и заключается главная привлекательная сила и свойство искусст­ва» (278, стр.439).

В. Катаев записал слова И.А. Бунина: «У каждого подлин­ного художника, независимо от национальности, должна быть свободная мировая душа; для него нет запретной темы; все сущее на земле есть предмет искусства. Общая душа, общая душа... Понимаете: не моя и не твоя. А общая? (119, стр.42). Та же мысль и в приведенных выше словах А. Камю.

Поэтому, занятый искусством как самоцелью, как будто бы пренебрегающий социальными потребностями, художник объективно работает для объединения людей - для человечес­кого общества в целом.