Никология

Взгляд на полководческое искусство А.В. Суворова, о котором гово­рит Драгомиров, не случайно получил широкое распространение. Он в значительной мере опирался на авторитет Наполеона, который считал, что у Суворова была душа великого полководца, но не хватало головы. Данное суждение не соответствует действительности. Суворов обладал гениальным военным умом и выдающейся волей к победе.

Наполеон Бонапарт считал, что выдающиеся полководцы характе­ризуются равновесием между умом и характером, т. е. волей. Он назы­вал себя «человеком, характер которого стоит целой армии». Из числа маршалов крайним примером неравновесия в пользу примата воли был И. Мюрат и в меньшей степени — М. Ней. По мнению Наполеона, «трудно, даже невозможно, было быть храбрее Мюрата и Ланна. Мюрат и остался только храбрым. Ум Ланна вырос до уровня его мужества; он стал гигантом» [101]. В русской кампании он восхищался военным талантом и мужеством маршала Нея. «В моих сундуках двести миллионов, — цити­рует Наполеона Р. Эмерсон, — но я все их отдам за Нея» [ 122]. Конечно, характеристики, которые дал полководец некоторым из своих маршалов, во многом субъективны, но в оценке их нравственно-психологических качеств есть и доля истины.

На основе анализа многочисленных высказываний Наполеона по данной проблеме можно сделать некоторые выводы. Во-первых, гово­ря о доминирующем волевом качестве полководца, он имел в виду не действующих полководцев, а лишь непосредственных исполнителей планов стратегических и тактических военных действий. Во-вторых, по существу, сам Наполеон являлся выдающимся полководцем, скорее, интеллектуального, чем волевого типа.

Таким образом, исследователи данной проблемы, и прежде всего М.И. Драгомиров и Б.М. Теплов, в той или иной мере акцентировали внимание на взаимодействии ума и воли. Однако за рамками их анализа оставались чувства полководца.

Давно замечено, что в мышлении полководца и художника много общих черт. Мышление того и другого отличается особой культурой, силой творческого воображения, охватом в едином взгляде цельной картины отражаемой действительности. Наконец, кроме знаний, как в художнике, так и в полководце предполагается наличие таланта или даже гениальности, которые не вырабатываются никаким учением. Эта мысль подтверждается исследованиями военных эстетиков (прежде всего рабо­тами Б.М. Сапунова). Она также нашла свое яркое выражение в мемуарах генералов П.И. Батова, И.В. Болдина и других военачальников. Ведь, строго говоря, чувства неотторжимы от мышления и воли военачальника. В частности, они имеют мотивационную психолого-никологическую значимость. Открывая полководцу предметы, красоту пугнических и никологических явлений, отвечающих его потребностям, чувства борьбы и победы побуждают к активной деятельности по их удовлетворению. Бо­лее того, в определенных условиях военных действий они могут быть пус­ковыми механизмами, обеспечивающими интеллектуальную и волевую коррекцию, оптимальную реализацию планов полководца. В истории военного искусства немало примеров, когда чувства полководцев, офи­церов и солдат играли решающую роль в достижении искомой победы. «Знаешь ли ты трех сестер, которые перевели нас через горы? - говорил А.В. Суворов Милорадовичу, вспоминая свой знаменитый швейцарский поход. - Они называются Вера, Надежда, Любовь — с нами Бог!.. Мой герой Цезарь. Альпы за нами и Бог перед нами! Орлы русские облетели орлов римских!» Уважение императора Павла I к Суворову не имело гра­ниц: «Всюду и всегда побеждали вы врагов, - писал он полководцу, — и вам недоставало одной славы - победить природу» [79].