|
— Ни хорошо, ни плохо. Жена моя — хороший товарищ, союзница… — И только? — И только… Что касается сердца… — Я это прекрасно понимаю. Однако, она хорошенькая. — Да, но меня она не волнует. Он подошел к Клотильде и прошептал: — Когда мы увидимся? — Хотя бы… завтра… если хочешь. — Хорошо. Завтра в два часа? — В два часа. Он поднялся, чтобы уходить, потом пробормотал, слегка смущенный: — Знаешь, я намерен взять на себя квартиру на Константинопольской улице. Я так хочу. Недостает еще, чтобы ты оплачивала ее. В порыве нежности она поцеловала его руки и прошептала: — Делай, как хочешь, с меня довольно того, что я ее сохранила, и что мы можем теперь встречаться там. И Дю Руа ушел, чувствуя в душе полное удовлетворение. Проходя мимо витрины фотографа, он увидел портрет полной женщины с большими глазами, который напомнил ему г-жу Вальтер: «Ну, что ж, — подумал он, — она еще, должно быть, недурна. Как это случилось, что я ее до сих пор не замечал? Интересно, как она будет себя держать со мной в четверг». Он продолжал шагать, потирая руки, исполненный внутренней радости, — радости, вызванной успехом во всех его планах, эгоистической радости ловкого человека, которому везет, тайной радости, порожденной польщенным тщеславием и удовлетворенной чувственностью — результатом женской благосклонности! Когда наступил четверг, он спросил Мадлену: — Ты не пойдешь к Ривалю, на этот турнир? — О, нет, он меня совершенно не интересует; я поеду в Палату депутатов. И он отправился за г-жой Вальтер в открытой коляске, так как погода была восхитительная. Увидев се, он был поражен, — такой она ему показалась молодой и красивой. На ней было светлое, слегка декольтированное платье; из-под белых кружев корсажа просвечивала ее полная вздымающаяся грудь. Никогда еще она не казалась ему такой свежей. Он нашел, что она вполне еще может нравиться. У нее были спокойные и приличные манеры благоразумной матери. К тому же в разговоре она высказывала только общепринятые, приличные и умеренные суждения, так как все ее мысли были разумны, методичны, приведены в образцовый порядок и чужды всяких крайностей. Ее дочь Сюзанна, вся в розовом, была похожа на только что покрытую лаком картину Ватто; старшая же сестра производила впечатление гувернантки, сопровождающей эту хорошенькую куколку. У дома Риваля уже стояла целая вереница экипажей. Дю Руа предложил руку г-же Вальтер, и они вошли. Турнир этот устраивался в пользу сирот шестого парижского округа, под патронажем жен всех сенаторов и депутатов, имевших отношение к «Vie Fran?aise». — 370 —
|