|
Мадлена тоже вышла из экипажа и смотрела на этих бедняков со сжавшимся сердцем, с неожиданной грустью. Они не узнали своего сына в этом великолепном горожанине, и им никогда не пришло бы в голову, что эта нарядная дама в светлом платье — их невестка. Они шли быстро, молча, навстречу ожидаемому сыну, не обращая внимания на этих городских господ, за которыми следовал экипаж. Они прошли мимо. Жорж, смеясь закричал: — Здравствуй, папаша Дюруа! Они оба разом остановились, сначала вздрогнув, затем остолбенев от изумления. Старуха первая пришла в себя и пробормотала, не двигаясь с места: — Это ты, сынок? — Он самый, мамаша Дюруа. И, подойдя к ней, поцеловал ее в обе щеки звонким сыновьем поцелуем. Потом он потерся щеками о щеки отца, который снял свою фуражку из черного шелка, местного руанского покроя, очень высокую, похожую на шапки торговцев скотом. Затем Жорж объявил: — Вот моя жена. И деревенские жители посмотрели на Мадлену. Посмотрели как на какое-то чудо, с боязливым недоверием, к которому примешивалось удовлетворенное одобрение у отца и ревнивая враждебность у матери. Старик, веселый от природы, весь пропитанный хмелем сидра и водки, расхрабрился и спросил, лукаво подмигнув глазом: — А поцеловать-то ее можно? Сын ответил: — Ну, разумеется, — и Мадлене, которая чувствовала себя неловко, пришлось подставить свои щеки звучным поцелуям крестьянина, который вытер после этого губы тыльной стороной руки. Старуха тоже поцеловала невестку, но с враждебной сдержанностью. Нет, не такую жену желала она для своего сына; она мечтала о толстой, свежей фермерше, румяной, как яблочко, и круглой, как племенная кобыла. А эта дама имела вид гулящей девки, с своими оборками и запахом мускуса. Для старухи все духи были «мускусом». И все тронулись в путь вслед за экипажем, везшим чемоданы молодой четы. Старик взял сына под руку и, замедлив шаг, спросил его с любопытством: — Ну, как дела? Хороши? — Да, и даже очень. — Отлично, тем лучше. Скажи-ка, а жена твоя с достатком? Жорж ответил: — У нее сорок тысяч франков. Старик слегка свистнул от изумления и только пробормотал: «Черт возьми!» — так он был ошарашен этой суммой. Потом он прибавил с убеждением: — Честное слово, она просто красавица! — Ему она пришлась по вкусу, а он в свое время слыл знатоком по этой части. Мадлена и мать шли рядом, не говоря ни слова. Мужчины нагнали их. Они пришли в деревню — маленькую деревушку, расположенную по обе стороны дороги и насчитывающую по десятку домиков с каждой стороны; среди них были и городские дома, и простые лачуги, одни кирпичные, другие глиняные, одни с соломенными, другие с шиферными крышами. Кабачок старика Дюруа «Бельвю», одноэтажный домишко с чердаком, находился на краю деревни с левой стороны. Сосновая ветка, прибитая над дверью, по-старинному возвещала, что жаждущие могут войти. — 353 —
|