|
— Помилуй, Оля, что ты? разве я серьезно? — Знакомиться с Полиной Кондратьевной не воображай: не допущу, не позволю… — Я и не мечтала… тем более, если ты так ревнуешь… — Я ревную?.. Ольга даже зубами скрипнула, но спохватилась и договорила уже спокойно: — Ревную я или нет, — этого ты не поймешь, мое дело. А тебе по дружбе советую: не завидуй ты мне и не мечтай о моем счастье. А если столкнет тебя дьявол где-нибудь с моей Полиной Кондратьевной, беги ты от нее, как от огня, не льстись, не знакомься. И если когда-нибудь я сама стану уговаривать тебя поехать к ней, прошу тебя: не слушай меня, откажись тогда… — Да, ты не уговариваешь… Напротив, не хочешь… Ольга возразила, глядя в сторону: — Вот и напомни мне этот наш разговор, как я не хотела… Потому что, Машенька, сейчас я тебе все это — свои слова говорю, задушевные, по дружбе. А случается, что мне приказывают говорить… Я, Маша, живу не на своей воле… Не всегда мне можно быть откровенною… А затем довольно об этом. Ну ее к черту… да и меня с ней тоже!.. «Какая она сегодня непонятная, — думала Маша, уходя от Ольги. — Точно она выпила?!» Увы! Если бы подруги поцеловались на прощанье, — Ольга уклонилась от этого обряда под предлогом насморка, — то, вероятно, даже наивная Маша заметила бы, что от девицы Брусаковой жестоко разило коньяком. Одной из странностей Ольги Брусаковой было, — что она терпеть не могла показываться в обществе, на улице, в театре или в концертном зале с кем-либо из своих подруг. Если случалось ей сойтись публично даже с Машею, которую она, всем заведомо, очень любила, она делала неприятное лицо, едва здоровалась, уклонялась от разговора и всячески старалась отделаться поскорее от нечаянной и словно противной ей встречи. Однажды Маша столкнулась с ней лицом к лицу на Морской. Ольга выходила из фруктового магазина с покупками в руках. Маша обрадовалась. Ольга нахмурилась. — Ты куда? Домой? — спросила Маша. — Да, думала уже домой… — Вот и прекрасно, пойдем вместе… Ольга слабо покраснела, пролепетала что-то невнятное и странно оглянулась по людной улице, кипевшей народом. Маша подметила этот робкий взгляд и рассердилась. — Что это, право, Оля, — обиженно сказала она, — мешаю я тебе, что ли? Право, можно подумать, что ты меня стыдишься… Ольга Брусакова посмотрела ей в лицо жалким, скрытным взглядом. — Вот глупости… — пробормотала она. — С чего ты взяла? Пойдем, конечно. Очень рада. — Отчего эта дама так пристально смотрит на нас? — спросила Маша, когда, обогнув угол, они приближались к Полицейскому мосту. — 1009 —
|