|
— Счастливица! — вздыхало вслед ей все молодое женское население огромного корпуса. Ольга была добрая девушка. За вялость и молчаливость она прослыла глупою. Крестная мать надарила ей множество вещей, но драгоценности Ольги недолго у нее держались: она все раздаривала подругам, либо — просто и без дарения — возьмут поносить, да и заносят, а она не спрашивает. Станут Ольгу учить уму-разуму: — Зачем зря раздариваешь вещи? Они денег стоят. — Великих ли денег? Грошовая дрянь. Если бы брильянты или валансьен, — не бойтесь, не отдам… — Все-таки лучше берегла бы для себя… Ольга улыбалась. — У Полины Кондратьевны этой дряни полны сундуки. Скажу, что надо, — еще подарит. — Счастливица! * * *Однажды Машу Лусьеву пригласили на свадьбу. Надо было одеться поприличнее. Платье довольно хорошее у нее нашлось. Украшения пообещалась дать Ольга. Приходит к ней за ними Маша. Ольга только что приехала домой от крестной матери больная, не в духе, лежит на диване, руки за голову, зевает, еле отвечает на вопросы. Вещи она отобрала для Маши отличные. — Счастливица ты, — по обыкновению говорит Маша, — чего-чего у тебя нет. Просто зависть берет на твое счастье. Ольга в ответ промычала что-то не слишком веселым и одобрительным тоном; ее мучил жесточайший мигрень, и она усиленно растирала томимый болью висок платком, вымоченным в одеколоне. — Золотая душа твоя Полина Кондратьевна, право, золотая… — Бог смерти не дает, должно быть, заживо вознесена в рай будет, — странным, злобно-насмешливым голосом возразила Ольга. — Как ты говоришь… — смутилась Маша. — Будто совсем ее не любишь… Ольга молчала. — Она тебе столько благодетельствует… дарит. Разве ты ей не благодарна? — Если бы смела… с удовольствием бы швырнула все эти цацки ей в рожу… — неожиданно прорвалась Ольга, засверкав глазами. Маша совсем растерялась. — Ой, что ты это… За что? — Да уж за то… стоит… Маша подумала, что, должно быть, между крестной и крестницей пробежала черная кошка, поссорились, и теперь Ольга нервничает и злится. Она хотела смягчить неприятный разговор и свести его к шутке. — Ну, ты совсем неблагодарная, — смеясь, сказала она. — Не стоишь своего счастья. Если бы Бог дал мне такую крестную маму, я бы ее вставила в киот. Слушай. Подари мне свою Полину Кондратьевну, а я тебе отдам свою крестную. Ольга посмотрела на подругу острым, серьезным взглядом. — Вот что, Машка, скажу тебя напрямик и твердо: ты этим со мной не шути. Избави тебя Бог. И слов вперед мне не говори, не начинай, не смей… — 1008 —
|