|
— Еще бы! еще бы! — подтвердила Маша, восторженно вглядываясь в красавицу, которая, гордой победительницей, чуть улыбалась ей с полотна. — Господи, как хороша! Просто невероятно, до чего хороша! — Да, очень хороша. Так хороша, что, пожалуй, лучше уже не бывает. И смею вас уверить: Маковский ей не польстил, а, напротив, на портрете Женя и вполовину не так прекрасна, как на самом деле. Здесь она статуйна немножко, — застылые классические черты. Константину Егоровичу не удалось схватить жизни ее лица, синего огня глаз ее удивительных… — Богиня! истинно богиня! — повторяла Маша. Адель бросила на нее лукавый проницательный взгляд. — А ведь вам хочется о чем-то спросить меня, да не решаетесь? — усмехнулась она. — Я?., что?.. Почему вам кажется?.. Нет! — удивилась Маша. Но Адель, без внимания к ее отрицанию, продолжала: — Хорошо уж, плутовочка вы этакая, я пойду навстречу вашему вопросительному взгляду. Вас, не правда ли, удивляет, почему портрет Жени Мюнхеновой, да еще в обнаженном виде, помещается так почетно в будуаре такой строгой дамы, как наша милая Полина Кондратьевна? Очень просто: Женя Полине Кондратьевне немножко сродни… правда, седьмая вода на киселе, но все-таки… и почти воспитана ею… Ведь и с великим князем-то она познакомилась здесь, у нас в доме… — Как? У вас в доме бывает великий князь?! — до мурашек по спине ужаснулась Маша. — Очень часто, — равнодушно подтвердила Адель. — И не он один, многие из великих князей бывают. А этот… еще бы ему не навещать Полину Кондратьевну, когда покойный генерал был его сослуживец и боевой товарищ? Он к нам — запросто. Когда-нибудь вы с ним у нас встретитесь. — Ой, Адель Александровна, что вы! Господи, как страшно! Да я, кажется, сквозь землю провалюсь… — А вот я нарочно вас сведу, чтобы вы не воображали его сверхъестественным существом каким-то… Мужчина, как все, и очень простой, любезный, обходительный господин… Женя, — кивнула она на портрет, — была с ним очень счастлива. А он с того времени, как она его бросила, не может утешиться, все ищет замены, но… не так-то легко… — Я думаю! — согласилась Маша, опять вглядываясь в портрет, — уже завистливыми, ревнивыми глазами. Но Адель, с плутовской улыбкой, — фамильярным приятельским жестом — ударила ее по плечу. — Вот увидит вас, влюбится и забудет Женю… — Ну уж! Где мне! — вздохнула Маша. — Я, после этого портрета, буду стыдиться на себя в зеркало взглянуть… — 1014 —
|