|
Существует другая причина, почему фаллибилизм должен быть признан внутренним элементом человеческого познания. Образец, на основе которого мы делаем обобщения или выводим наши теории, может быть ограничен или частичен. Могут быть открыты новые данные. Они могут оказаться странными, аномальными и неожиданными. Прежние теории могут открыть 1 Paul Kurtz, Decision and the Condition of Man (Seattle: University of Washington Press, 1965), chap. 5. 56 возможность для новых, более совершенных объяснений. Термин пробибализм лучше, чем фаллибилизм, поскольку он указывает на тот факт, что образец никогда не бывает полным или окончательным. Хотя на основе наших наблюдений мы можем с достаточной уверенностью утверждать, что все вороны черные, может появиться белый мутант, непохожий на всех остальных. Мы не должны быть пуристами и выводить из этого, что знание невозможно. Если мы никогда не можем быть абсолютно уверены в том, что не ошибаемся, что новые факты не будут открыты или что наши обобщения и теории не будут изменены в будущем, то можем ли мы сделать из этого вывод, что любое знание является ненадежным? Развитые формы знания — наука, история, медицина, ремесла — опровергают такую форму скептицизма. Определенная доля сомнения является терапевтическим элементом в процессе познания как в науке, так и в повседневной жизни. Конечно, существуют различные степени сомнения и вероятности. Если никакой вывод не может быть абсолютным или окончательным и если мы допускаем право на ошибку, то это не означает, что во многих случаях у нас нет относительно прочных степеней надежности. Где? Прежде всего в математике и логике. Принимая аксиомы и постулаты, мы можем выводить из них следствия и теоремы с дедуктивной необходимостью. Я не могу сомневаться, что два плюс три равно пяти, что прямая линия является кратчайшей между двумя точками или что треугольник является трехсторонней фигурой, если я понимаю природу числа, арифметику и принципы евклидовой геометрии. Конечно, мы можем сомневаться в их основаниях — как это уже было в истории мысли. Из различных систем постулатов (неевклидовой геометрии, например) могут следовать различные выводы. И все же аналитические тавтологические истины являются необходимыми и очевидными, если мы допускаем определенные предпосылки. Существуют другие гипотезы и убеждения, которые я могу принимать без большого колебания: что я вижу руку, которую держу перед собой, что сейчас идет дождь или что на реке волнение, и она затопила свои берега. Полагаясь на показания своих чувств, при нормальных условиях, у меня нет нужды сомневаться в том, что я наблюдаю, действительно таково, как я — 38 —
|