|
Философия действия, как мы уже упоминали, не лишена собственных теоретических проблем. Возможно, существует акто-центрированпая или, если хотите, практико-центрированная трудность. Мы можем спросить: как действие, взаимодействие или содействие соотносятся с миром природных объектов? Как активный опыт соотносится с познаваемым? Это важные вопросы, сохраняющие остаток скептицизма. Он сводится не к тотальному, но лишь к смягченному и избирательному скептицизму. Хотя мы можем интерсубъективно описывать объекты и события, оценивая и объясняя способы их поведения, мы никогда не познаем их полностью независимо от наших взаимодействий. Это требует определенной формы критического реализма. Мы познаем вещи не просто потому, что выделяем их суть или получаем чувственные данные о них и затем на этой основе делаем выводы о том, что они собой представляют, но также потому, что активно в опыте взаимодействуем с ними. Познаваемое не эквивалентно познающему, но остается независимой реальностью, отделенной от акта познания. Хотя мы не 52 можем сказать, что эта отделенность является полной. Кантовс-кая непознаваемая «вещь в себе», как кажется, не является целиком преодоленной. Утверждение, что человеческая практика является предусловием познания, воздействия, использования или наблюдения объектов внешнего мира, не означает, что они эквиваленты им. Они взаимоненереводимы. Мир не сводим к чистым актам: бытие не тождественно действию. Действие, но меньшей мере, биполярно. Действующий субъект и объект соприкасаются друг с другом в рамках одного действия. Мы не можем перевести необходимое условие познания одновременно в необходимое и достаточное условие, гипотетическое суждение в суждение идентичности. Мы можем утверждать, не впадая в мистицизм, что объекты имеют объективные свойства, отчасти отделенные и отграниченные от наших взаимодействий с ними. Наука демонстрирует тот факт, что все вещи изменяются и взаимодействуют независимо от нашей воли или воображения. Существует грубая фактичность существования, реальная, объективная независимость. Возможно, это основной постулат науки и жизни. Принятие его не является иррационализмом или актом религиозной веры. Мы можем утверждать с некоторой долей уверенности, что тот, кто будет пытаться отрицать его, окажется неспособным взаимодействовать с миром. Он не сможет делать этого, поскольку экзистенциальный контекст является основным предусловием всякой человеческой деятельности. Существует реальный мир. Он сопротивляется и противостоит нашим притязаниям и желаниям; он может быть изменен и переделан, но только до определенного предела. Ребенок, который ранит себя, падая с забора, дерево, разрушенное молнией, стена, мешающая пройти сквозь нее, — все это эмпирические свидетельства сопротивляемости мира, независимого от нашего воображения. Если мы хотим удовлетворить наши желания, достичь наших целей, нам нужно понять, что представляет собой мир, что мы можем сделать, а что нет, можем ли мы изменить окружающую действительность полностью или до определенных границ. Другой вопрос — что представляют собой объекты нашего мира, их свойства и качества, следуют ли они закономерностям и могут ли быть объяснены в рамках всеобщих принципов и — 35 —
|