|
На первых сеансах Том также выражал некоторые черты «плохого» мира — продукта «расщепления». Он описывал его пустые объекты: скелет на ржавом складе, пустая внутренность Черного Рыцаря, образы холодной пещеры, грифы и письмена мертвой цивилизации репрезентировали внутренние переживания Тома — плохие объекты, населявшие его мир. Они были холодные, мертвые и недоступные. Эти объекты репрезентировали жизнь Тома во внешнем мире, и поскольку Том видел их так, он оставался атавистически привязан к ранней нарциссической жизни. Интенсивные негативные переживания в младенческом возрасте способствовалиэтому «расщеплению» объекта на два разных мира. Судя по всему, в младенчестве у него бывали некоторые приятные переживания, когда его держали на руках, например, и это осталось как образ «всецело хорошего» мира. Несомненно, что «всецело плохие» переживания имели место при кормлении Тома, когда он испытывал сильные боли. Он был не в состоянии совершить важный шаг в развитии, интегрирующий эти «хороший» и «плохой» миры, и необходимость «расщепления» объектов сохранилась. Для Тома состояние, когда он нуждался в чем-либо, представляло огромную угрозу. Человек из Непала жил в трансе, но у него возникала проблема, когда он испытывал голод (и нуждался в объекте, чтобы получить еду). Он протягивал руку за пищей и за контактом, но затем останавливал себя, «парализуя» свою руку. Том, судя по всему, вновь переживал свой младенческий опыт, связанный с голодом и кормлением, когда он нуждался в том, чтобы его накормили, и употреблял огромную энергию, чтобы сдерживать себя из-за предчувствуемой боли. Человек из Непала был самодостаточным человеком-стоиком, человеком, который мог выжить, раз в две недели питаясь соком одного апельсина. Трясущаяся старая женщина была подобной самодостаточной фигурой, которая неутомимо трудилась, чтобы попасть ниткой в иголку, но никогда не обращалась за помощью к другим. Эти образы были саморепрезентациями и идеалами Эго для Тома. Персонажи в точности описывали тот уровень адаптации, которого достиг Том, — они создали подобный раковине буфер между собой и реальным миром, несмотря на то что у них были потребности. При помощи барьеров, которые Том воздвиг между собой и объектами, он эффективно минимизировал возможную боль от контакта с реальным миром. И его повседневная жизнь демонстрировала ту дистанцию, которую он установил между собой и значимыми аспектами реального мира. И Том, и Мэттью справлялись с проблемой «плохого» мира, уходя в фантазию. Однако были существенные различия в качественной стороне выдуманных ими миров. В мыслях и идеях Тома проявлялись многие аспекты «вторичного процесса мышления» (способность к абстрагированию, использование метафор и символов). У Тома была чрезвычайно богатая способность к вербализации и развитая речь, в отличие от почти невербальной природы «мира мультфильмов» Мэттью. Персонажи Тома создавались на основе формирования многочисленных символов и метафор, тогда как игру Мэттью характеризовала экстенсивная потребность в прямом действии. Тому были доступны креативные и синтетические функции, и он мог интегрировать в свое воображение широкий круг чтения и интеллектуальную одаренность. Том обладал способностью к сублимации, чего не было в случае Мэттью. Нередко взрослые с нарциссическими расстройствами способны сделать хорошую карьеру, тогда как взрослые с пограничными расстройствами редко достигают такого успеха. Разница, судя по всему, лежит в природе соответствующего функционирования их Эго. Мультфильмы Мэттью были обычной для маленького ребенка игрой, в которой борьба и победа (например, Попай и Блуто) обеспечивали ощущение волшебного триумфа. Это контрастирует с утонченностью характеристик Человека из Непала, который представлял сложную саморепрезентацию, ярко описавшую отношение к проблемам еды, потребностей и стоицизма. — 149 —
|