|
Все члены семьи были единодушны в том, что ужасные боли Тома, очевидно, ослабли, когда ему было около 18 месяцев. Но родители сомневались, оправился ли Том от причиненной болями травмы. Начиная с этого времени он держал себя «стоически». С ним было легко обращаться, он никогда ничего ни от кого не требовал. Родители сообщали, что, казалось, Том «ушел в раковину». Судя по всему, у Тома установились определенные личностные черты, которые в дальнейшем менялись мало; он был приятен, вежлив, часто улыбался. У Тома никогда не было друзей. Он играл рядом со своими старшими братьями, которые развивали защищающий аттитюд по отношению к нему. Он никогда не портил семейную собственность, которая создавала зону безопасности. Время от времени его одноклассники приходили к нему в гости, но не происходило ни игр, ни закрепления отношений, и, казалось, он в этом не был заинтересован. Когда Том вошел в школьный возраст, ему понравилось читать, и он проглотил значительную часть большой семейной библиотеки. Том установил позитивные отношения с отцом, но исключительно по модели «учитель—ученик». Отец проводил много времени с детьми, объясняя им явления природы (он обладал обширными научными познаниями). Том, несомненно, был умен, у него были лучшие результаты тестов на интеллект (IQ) и контрольных тестов, тем не менее в классе была очевидна такая же отстраненность. Он не выполнял ни одного из немногочисленных классных заданий, никогда не заговаривал и не выступал по своей инициативе в классе и явно мысленно «улетал» куда-то во время школьного дня. Иногда он также уходил домой во время перемены, без объяснений учителю. Он не вызывал гнева у преподавателей; наоборот, он стимулировал «фантазии о роли спасителя»; он казался потерянным, учителя считали его «застенчивым» и «трогательным» и стремились найти с ним контакт. Мистер и миссис Дж. стали думать о лечении Тома, так как начали осознавать, что он «не вырастет» из своей изоляции, и так как он отставал в школе из-за своей безынициативности. На ранней стадии работы психотерапевт в некотором смысле столкнулся с диагностической дилеммой. Том не проявлял общей слабости Эго и нарушений мыслительного процесса, которые наблюдаются у многих детей, страдающих пограничными расстройствами, но он, по всей видимости, формировал варианты объектных отношений, в целом ассоциирующиеся с пограничным синдромом. Обсуждение Том, как и Мэттью (глава 8), в младенчестве имел серьезные проблемы. Его формирование паттерна пищевого поведения происходило с большими трудностями; также очевидны были тяжелые проблемы в создании привязанности к объекту на раннем этапе развития. Том, так же как Мэттью, воспринимал реальный мир как небезопасное и несущее боль пространство. Оба ребенка активно использовали уход от этой пугающей реальности. Тогда как Мэттью выстроил обширный «мир мультфильмов», Том «уходил в раковину». У Тома были ограниченные безопасные области, созданные «расщеплением», так он избегал опасного внешнего мира; зону безопасности ограничивал его дом. Он передвигался во внешнем пространстве, посещая школу, и общался со сверстниками, но быстро возвращался домой и всячески избегал «враждебного» мира. — 145 —
|