рем») входа в особое состояние сознания. Войти в особое состояние сознания шаману помогает пение песен силы. В каждом племени есть такая песня, мелодия и ритм1 которой остаются неизменными, а слова каждый шаман может писать заново. Такие песни обычно бывают монотонными, и их темп возрастает по мере того, как шаман приближается к особому состоянию сознания. Слова этой песни говорят о духах-хранителях и помощниках шамана, как бы подтверждая его силу и могущество. Часто шаману помогают войти в особое состояние сознания и участники камлания (шаманского ритуала), подхватывающие песню. Законы шаманского сознания гласят, что люди, животные, растения и другие феномены, встреченные в этом состоянии, вполне реальны в данном контексте и с ними можно взаимодействовать. Шаманская этика особых состояний сознания требует глубокого уважения всех форм жизни и столь же глубокой скромности, вызванной пониманием нашей зависимости от животных, растений и даже от неорганических форм жизни. Шаман знает, что люди подобны животным, растениям и всем другим формам жизни, что все они — наши родственники. Это понимание он проявляет как при особых состояниях сознания, так и в повседневной жизни, подходя ко всем живым и неживым существам с уважением, признавая их древность, родство с нами и особую силу. Так, например, африканские шаманы считают, что чем счастливее дети, тем сильнее ритуальная медицина; поэтому в знак уважения к окружающему миру они не только поклоняются кустам вокруг, но и дают деньги каждому встретившемуся на их пути ребенку. 1 Отметим, что эвуко-ритмическое воздействие считается основой любой религиозно-магической системы. Как утверждал Гумбольдт, «благодаря ритмической и музыкальной форме, присущей звуку в его сочетаниях, язык усиливает 1 гаши впечатления от красоты в природе, еще и независимо от этих впечатлений воздействуя со своей стороны одной лишь мелодией речи на нашу душевную настроенность» (1974). Кроме того, ритм «несет службу организующего начала» (А. К. Сухотин, I9S8). По мнению А. Белого, организующий принцип «дан бытием факторов в древней интонациональной напевности, и он загадан в принципе осознания и обобществления метрических форм в диалектике их метаморфозы. Эта метаморфоза дана нам не где-то в тысячелетиях прошлого, а в нас самих: в филогенетическом принципе зарождения в нас звука строк, как эмбриона слагаемого размера, определяемого внутренне напевностью; ритм и есть в нас интонация, предшествующая отбору слов и строк; эту напевность всякий поэт в себе называет ритмом» (1929). — 484 —
|