Психотерапия в особых состояниях сознания

1 Например, М. Элиаде в книге «Шаманизм» указывает на то, что в шряД алтайских шаманов входят миниатюрные луки и стрелы, чтобы пугать духов.

комплексов. Они имеют жесткий и ограниченный набор при­вычек и схем поведения и обычно доминируют в поле сознания. Воин не игнорирует их (в конце концов, они часть его пути), но эффективно работает, не идентифицируясь с ними и не следуя привычкам.

Для описания бесконтрольного подчинения комплексу ин­дейские шаманы используют понятие «потворства» (indugence). Потворство отождествляется с комплексом, будь то комплекс Эго или какой-либо другой, появляющийся из бессознательно­го. Если возникает подавленное настроение или сильное побуж­дение, то потворствовать означает слепо принимать те предпо­сылки, цели и эмоции комплекса, которые находятся за ними. Поэтому воин умышленно выражает свое настроение или же­лание — он тренирует контролируемую несдержанность. Безуп­речность воина заключается в его способности испытывать как бессознательные границы, так и границы, относимые к Эго, не отождествляясь при этом ни с тем, ни с другим. Несдержанность оказывается отрицательной, когда подавлен контроль, и сам контроль становится отрицательным, когда он оторван от своей противоположности — несдержанности. Вместе они образуют настроение воина, чьим путем является равновесие.

В определенной степени воин — «пленник силы». Работая с бессознательным, воин сталкивается со своим личным мифом. Однако он повязан необходимостью выполнить ту задачу, ко­торую перед ним ставит его бессознательное. Хотя воин охра­няет свою свободу и избегает рутинных схем комплексов, его единственным выбором в этой свободе является выбор стать самим собой, Самостью. Но тотальность Самости накладывает на него свои требования, и, таким образом, он становится пленником той Самости, которую ищет1.

Исходя из этого, путь воина — гармония и равновесие: воин ищет установления отношений между интересами Эго и инте­ресами Самости, включая все персонажи бессознательного, которые в нем возникают. Это путь парадоксов и напряжения, путь, при котором сохранены противоположности. Воин пере­живает крайнюю степень свободы и в то же время чувствует себя слугой, зная полноту жизни и одновременно будучи близок к смерти. Поиск воином равновесия сдвигает центр его личнос­ти от Эго к «точке срединного пути между сознательным и бессознательным», равнозначному китайскому Дао, «Средин­ному Пути и творящему центру всех вещей»2.