|
Карл Роджерс обладал удивительным и редким даром оставлять «незримый прочный след в чужой душе на много лет». Как Альберт Швейцер или мать Тереза, Роджерс являл собой пример самоотверженного служения идеалам человечности и добра, и в памяти людей ушедшего XX века он, безусловно, останется ярким примером воплощения в жизни бескорыстной любви к людям. Феноменологическая концепция личности: базовые понятия Здесь хотелось бы обратить внимание на личный опыт профессиональной деятельности К. Роджерса, который пришел в клиническую психологию из сферы социальной, педагогической и религиозной помощи самым разным слоям населения, что, естественно, наложило отпечаток на его понимание специфики психологической помощи и терапевтических отношений, складывающихся в подобного рода практике. Работа с беднейшими и подчас просто обездоленными людьми, которым недоступен элитарный и сухой классический психоанализ 1940-1950-х гг., а поведенческая терапия граничит с репрессивной психиатрией и бездушной технологической манипуляцией, привела К. Роджерса к обманчиво простому выводу. Минимум, чем один человек способен помочь другому, и в чем люди «от веку» не перестают нуждаться, - так это тем, что просто выслушает, со вниманием и состраданием, поверит и простит, т.е. отнесется по-христиански - без осуждения, с терпимостью и любовью, согласно главным евангельским заповедям. Карл Роджерс попытался воплотить идеал человеческих отношений в созданной им терапевтической системе в эпоху, когда традиционная религия превратилась в американском обществе в рутинное, выхолощенное духовно, ригористическое исполнение ритуалов; она не могла больше помочь и той части интеллектуалов, которая испытывала «духовный вакуум» и страдала от одиночества и вины, некоммуникабельности и потери смысла жизни. Пред- и послевоенный социокультурный контекст жизни американского и западноевропейского общества закономерно должен был породить (и породил) новую породу «помогателей» роду человеческому - полупастырей, полумиссионеров, полуутопистов, полутерапевтов, реформаторов и радикалов, гуманистов в самом истинном значении этого слова. Гуманистическая психология, или «третья сила», как в шестидесятых годах назвал это философско-психологическое течение Абрагам Маслоу, не была теоретически единым и последовательным направлением. Своими идейными корнями она уходит в экзистенциальную философию Кьеркегора, Хайдеггера и Сартра, в феноменологию Гуссерля и понимающую психологию Дильтея. У каждого из «могучей кучки» тех, кого впоследствии станут причислять к гуманистической персонологии и (или) психотерапии, оказался свой путь. В начале этого пути их объединяло стремление создать жизнеспособную альтернативу двум наиболее важным интеллектуальным течениям в психологии - психоанализу и бихевиоризму. У Карла Роджерса было свое предназначение: его биография и жизненный путь заставляли его прежде всего искать способ действенной «здесь и теперь» помощи страждущим, без различия сословий и вероисповеданий, образовательного и культурного ценза. К тому же профессиональная деятельность К. Роджерса начиналась в сфере социальной помощи, где психология, по его собственному признанию, отнюдь не поощрялась, да и сам он в то время еще не имел полного и систематического психологического образования и еще не был принят научным психологическим сообществом. Его научные взгляды прошли, таким образом, длинный путь формирования, многое ему и его сподвижникам приходилось впоследствии переосмысливать; в частности, это касается некоторой переоценки организмического опыта в ущерб духовному на начальном этапе оформления теории. Все это, вместе взятое, наложило отпечаток своеобразия на роджерианское течение. — 208 —
|