Психотерапия. Теория и практика

Размышляя о философско-антропологических началах гештальт-терапии, нельзя не видеть попыток преодоления известного декартовского дуализма тела и разума с его переоценкой последнего. Но не свелось ли все к простой реверсии этой дилеммы (тело - все, ра­зум - ничто) к обесцениванию разума, сознания, совести, к биоло­гизаторству в итоге, когда пресловутая целостность человека не более чем иллюзия, поскольку достигается теперь путем отторже­ния интеллекта, как ранее это происходило с человеческой телесно­стью. Можно ли утверждать, что целостность, достигнутая такой ценой, знаменует большую зрелость, чем прежние превозношение рацио и презрение к телесному? Формулируя ряд вопросов в отно­шении гештальт-терапии, мы нисколько не хотим ее дискредитиро­вать. Напротив, гештальт-терапия за годы своего существования заметно обогатила и оплодотворила современную психотерапию, внесла в нее дух творчества, спонтанности, свежести.

Идеи гештальт-терапии способствовали реабилитации обыден­ного человеческого познания, привлекли внимание к ценности жиз­ненного мгновения, высветили пагубность мертвящей рутины и автоматизма жизни современного человека, поставили его в оче­редной раз перед проблемой ответственности и выбора, утвердили ценность движения к истинному Я, путь к которому неизбежно ле­жит через страдания и тупики, но, как известно, только этот путь приводит нас к зрелости.

Экспериэнтальная терапия - вариант модифицированной гештальт-терапии

«Терапия переживания» (Experiential Therapy) относится к ши­рокому классу психосоциальных методов терапии гуманистической традиции, родившейся в 1950-1960-е гг. в США как реакция на до­минирование психоанализа и бихевиоризма. В широком смысле гештальт-терапию можно назвать терапией переживания, посколь­ку переживание, равно как и осознание, относится к базовым поня­тиям этой терапевтической системы. Здесь же мы изложим основ­ные положения относительно мало известной в нашей литературе теории и практики Элвина Марера, (Э. Марер, 1986).

Центральным личностным конструктом и центральной «осью» терапевтических изменений в этой теории является терапевтическое переживание. Личность понимается исходя из способности инди­вида к внутреннему способу бытия или переживания; последнее, в свою очередь, выступает в собственной данности как непосредствен­ный целостный контекстуальный и телесный опыт. Содействие его углублению считается единственно точной целью терапевтическо­го процесса, эффектом терапии, критерием успешности сессии и лич­ностным достижением одновременно. С этой точки зрения терапев­тические изменения несводимы ни к достижению инсайта, ни к раз­решению переноса, ни к получению поддержки или понимания, ни к переструктурации когнитивных схем или практикованию новых способов поведения, они несводимы к традиционно известным ча­стным изменениям. Если последние и возникают, то постольку, по­скольку открывается доступ к глубоким переживаниям, благодаря которым происходит становление новой личности, и вся терапевти­ческая работа служит этой цели.