|
В целом гештальт-ориентированный тип терапии оказался более эффективным для пациентов с хорошо развитым внутренним контролем, низким сопротивлением и сверхсоциализацией. Достаточно объемное представление о возможностях, ограничениях и перспективах гештальт-терапии достигается при ее оценке с позиций других терапевтических систем. С точки зрения прогноза поведения индивида в социальном контексте гештальт-терапия предлагает модель «идеального человека», основными чертами которого являются анархизм, эгоцентризм и нарциссизм. Если человек не отвечает ни за кого, кроме себя» каким же образом, скажем, родители смогут воспитывать детей; что станет делать общество с больными и немощными, если никто ни за кого не отвечает? И наконец, если гештальт-подход является терапевтическим, то каков будет результат освобождения агрессивных эмоций у пациентов психопатического круга с антисоциальным поведением? Еще более проблематично применение гештальт-подхода к терапии пациентов с расстройствами самоидентичности и слабостью процессов саморегуляции, вследствие чего им свойственно отыгрывать в переносе сильные аффекты гнева, безудержной привязанности и отторжения. Терапевтические отношения с такого рода пациентами неизбежно нагружены феноменами переноса-контрпереноса, в то время как основополагающие принципы классической модели исключают из терапевтического поля прошлое и будущее, откуда, собственно говоря, указанные феномены приходят. Возникает также много вопросов относительно профессиональной ответственности терапевта. Так, в соответствии с известным кредо гештальт-терапевт не несет ответственности за ухудшение состояния пациента, включая суицид. Философия принятия полной ответственности, безусловно, отвечает «духу» клиенто-центрированного консультирования экзистенциалистичес-кой ориентации, но насколько она оправданна при работе с пациентами, например, пограничного круга, личностная дефицитарность которых как раз и предполагает крайнюю незрелость, зависимость в противоположность гештальтистскому «идеалу» человека. Возможно, гештальт-терапию следует рассматривать скорее как теорию и практику «личностного роста», чем собственно психотерапию. Само-осознание, само-поддержка, ответственность за себя... В своих основополагающих концептах гештальт-терапия поет хвалу индивиду как таковому, отличному от других и от них - отдельному. Стоит ли удивляться, что наив, свято живущий по известному кредо, оказывается одиноким среди себе подобных. Что посеешь, то и пожнешь. «Идеальный человек» гештальтистов «сеет» Я-чество и «пожинает» его же, но чувство «мы», совместности и со-причастности рискует потерять. Перлс предполагал, что «идеальный человек» неизбежно будет отчужденным от общества и других людей, и «этому нельзя помочь», как фаталистически утверждает гештальт-кредо. Но, действуя в духе подобного кредо, не рискует ли терапевт спровоцировать у зависимого, тяготеющего к эмоциональному симбиозу пограничного пациента крайность иного рода - сверхавтономию, перфекционизм и изоляцию? Возможна ли интеграция этих полярностей при грубом расщеплении всех областей психической жизни? Иными словами, существуют ли ограничения и спецификации в приложении гештальт-теории к практике, как это предполагает действительно научная система? — 201 —
|