|
Я работал с людьми из Бразилии, Перу, Скандинавии, Франции, Германии, Ирака, с американцами, с людьми исламского происхождения, евреями, католиками, протестантами, буддистами, индуистами... Поскольку я встречался с таким большим количеством рас и религий в своих путешествиях и наблюдал их вблизи, мне легко общаться с ними. Это не значит, что я все принимаю. У меня своя собственная перспектива, но я нахожу, что очень полезно при работе с людьми знать их прошлое и прошлое предков. Часто открывается целая сфера для общения, когда я показываю им, что знаю их культуру и культуру их предков. Так что все это путешествие было просто фантастикой — опасным и очень трудным. Но постепенно, медленно, я становился зрелым. Что-то начало изменяться. Зеленый стебелек окреп к тому времени, когда мы прибыли в Индию (а мы попали туда через два года после того, как уехали из Лондона). В Пакистане нас задержала война. Я заболел гепатитом, потому что пил чай с австрийскими хиппи в пакистанских горах. Затем — духовный путь, вначале — медленно: встречи с тибетцами, с индийскими гуру, с учителями. Постепенное притяжение к одному или двум учителям, а затем решение пройти очень, очень интенсивную практику медитации. Вернувшись в Англию, я первым делом отыскал Ронни Лэйнга. Затем Франсиса Хаксли, человека с прекрасным воображением, антрополога. У меня состоялись прекрасные беседы с обоими. Это было очень важно для того, чтобы возвратиться. Возвращение стало значительно большим шоком, чем отъезд. Я привык к жизни в других культурах и забыл, что в собственной столько насилия, жестокости, уродства, нищеты разума и воображения. Все это поразило меня с новой силой. — Что заставило Вас повернуться к психотерапии после всей Вашей духовной практики в Индии? — Вскоре после того как я вернулся в Англию из Индии, мне приснился сон, и этот сон все мне поведал. Он поразил меня, но я видел, что это было неопровержимо. Мне снилось, что я вижу буйвола, одиноко пасущегося на пыльной равнине. Он был белым, с розовато-коричневым оттенком. У него были огромные рога в форме лиры, горб и подгрудки. Он был как бог в облике животного — такой прекрасный. И просто спокойно пасся. Солнце сияло. Земля была горячая, трава сухая. Затем неожиданно в правой части равнины появилось еще одно животное: сильный, быстрый, черный буйвол — очень черный. У него были длинные опасные рога с кончиками в форме кинжалов — как у испанского боевого быка. Этот буйвол, исполненный желания сражаться, напал на первого. Он бил землю копытом, хрипел, вертел рогами в ярости. Но первый буйвол не обращал на него никакого внимания и продолжал пастись. Черный буйвол подошел ближе. Он бил копытами, пытаясь вовлечь первого в драку. Только когда он на самом деле стал атаковать и задел первого буйвола рогами, тот среагировал и одним движением рогов отбросил противника. Но в конце концов поняв, что черный буйвол не оставит его в покое, белый отступил с огромным чувством собственного достоинства, развернулся и отошел вниз по руслу реки и исчез, оставив поле черному буйволу. Когда я проснулся, мне не нужен был психоаналитик, чтобы понять, о чем говорил этот сон! Понятно, что черный буйвол завоевал поле боя. — 345 —
|