|
Банти была смелой женщиной. Перед тем как стать аналитиком, она прожила очень полную жизнь, работая оформителем сцены, а затем оформителем декораций для фильмов, руководила лесопилкой во время второй мировой войны и, в общем, была очень тесно связана с радикальным искусством и художниками. Работала с Полом Робсоном, когда тот был здесь, в Англии, и встала на его защиту в пабе. Режиссер фильма, над которым они работали, сказал, что она не должна сидеть с Робсоном в пабе, потому что это могло вызвать неприятности, но Банти не повиновалась. Это, наверное, был один из первых случаев, когда белая женщина сидела в пабе с чернокожим мужчиной. Ее нелегко было запугать ложными авторитетами любого ранга. Она была радикальной, хотя и очень теплой, очень сильной духовной личностью, которая поняла, почему я отправился в Индию и что я там делал. Она не отвергла этого. Именно такого партнера я и искал. Я спросил: “Не можем ли мы поработать вместе?” Банти согласилась: “Да, думаю, мы очень хорошо сработаемся”. И это действительно было так, мы на самом деле очень хорошо работали вместе. Банти жила одна. Она практиковала в маленьком кабинете, расположенном над студией художников в Сэйнт Джон Вуде. Банти сказала, что у нее всегда было ощущение, что она сидит высоко на ветвях огромного дерева в своей маленькой комнатке. Однажды, изучая старую карту местности, она нашла, что очень старый и огромный дуб рос точно там, где позднее был построен дом. Итак, я всегда думал о ней как о “старой женщине на дереве”. Мне нравились ее шутовство и острый юмор, то, как она удивительно умела попасть в точку. И ее сочувствие. Я хотел работать над созданием моста между выдающейся тренировкой духа (вы назвали бы их дисциплиной разума, духа, эмоций, тела), через которую я проходил в Индии, и западной психологией. Я думал: “Вот женщина, которая на самом деле знает имена нескольких индийских учителей”. Она даже говорила со мной о своей личной связи с Раманой Махариши. Она никогда с ним не встречалась, но знала, что он ее учитель. Его воображаемого присутствия ей было достаточно. Даже когда он уже умер. У Банти не было никакого намерения ехать в Индию, встречаться с кем-либо, но она с уважением относилась к путешествию, которое я проделал. Мы работали много часов и над моими снами, и над комплексами, которые открыли в моей жизни, и над тем, что часто причиняло мне достаточно сильную боль и дискомфорт. Она провела меня по классическому пути, намеченному Юнгом, пути противостояния с тенью и ее дьявольскими обманами, вводя меня в “мастер-работу”, как называл это Юнг. Противостояние с Анимой, этими более или менее бессознательными женскими персонами, обитающими в человеческой душе. Банти стимулировала мою любовь к искусству и мое собственное творчество стихотворца и эссеиста. — 347 —
|