|
Присмотр за Мэри был моей работой. Ее терапевт, Джо Берк, появлялся очень редко — час там, час здесь, — и потому постоянное выслушивание ее утомительной бессвязной болтовни, часто по три или четыре часа, было моей работой. И работой Пола Зила. Пол приехал примерно тогда же, когда и я, и мы оба пришли туда, полные энтузиазма в связи с идеями Лэйнга. Мы провели там самое большее одну неделю, когда Ронни объявил: “Нам всем нужно отдохнуть: мы устали. А вы с Полом будете здесь следить за всем, пока нас не будет!” Ронни и все остальные уехали в Грецию. Мы, будучи совсем новичками, не знали, что свалилось на нашу голову. Это была экстраординарная ситуация. Я уверен, что Ронни знал, что делал, и думаю, он доверял нам, поскольку знал, что совсем не сможет нас контролировать. Но доверять — одно. Это не значит, что ты знаешь, что делать, когда Эндрю, которому был поставлен диагноз “кататоническая шизофрения” и который не разговаривал пять лет, в один прекрасный день выходит из здания и просто удаляется. Мы узнали, что его практически каждый раз, когда он выходил из здания, останавливала полиция, и старались предотвратить это. Но мы не знали, что делать! (Смеется.) Мы думали, что должны защищать Эндрю от системы, и старались говорить об этом с самим Эндрю. Но его не особенно интересовало то, что мы говорили. Так что была довольно забавная ситуация. Он старался побыстрее выскользнуть из наших когтей и улизнуть. Мы дали ему ключ, но его не особенно волновало, был у него ключ или нет: он все равно всегда звонил, когда возвращался. И Давид, один из обитателей, так злился по этому поводу, что обрезал провода звонка, так что Эндрю в конечном итоге приходилось забираться по стене! Рядом с Кингсли Холлом находилась детская площадка, и поверх стены, отделявшей ее от нашего здания, торчали куски битого стекла, но Эндрю — не обращая внимания — забирался по стене и, окровавленный, падал в маленький проход между домом и стеной, где стояли мусорные ящики, а затем полз вдоль здания, попадая в него через заднюю дверь, которая была открыта, через бойлерную, затем по пожарной лестнице в свою комнату. Вместо того, чтобы открыть главный вход своим ключом! (Смеется.) В других случаях звонил телефон, и полиция говорила: “Один из ваших парней стоит у магазина на Хай Стрит, и там, похоже, заварушка. Не мог бы кто-нибудь из вас забрать его?” Я приезжал и обычно видел такую сцену: стоит Эндрю посередине улицы; движения нет, потому что это маленькая тихая улица, а вокруг Эндрю куча местного народу, все говорят вместе. И полицейский. Я подходил и спрашивал полицейского: “Извините, он что-нибудь натворил?” Полицейский смущенно отвечал: “Нет”. А я интересовался: “Ну, а в чем же тогда дело?” Полицейский говорил: “Нам позвонили владельцы магазина и сказали, что он стоит посередине улицы, не двигаясь, очень долго и смотрит на овощи”. Подразумевалось, что Эндрю планировал совершить налет на капусту или что-то в этом роде. Он вполне мог! Но, с другой стороны, он мог просто стоять, неожиданно задумавшись о чем-то, подобно Сократу. — 339 —
|