|
52 Глава 2. Логическое обоснование теории все, что вы утверждали». Если бы я сказал: «Давайте вернемся к этому, когда терапия будет закончена», он вероятно услышал бы в этом больше чем личностное неприятие и пришел бы к выводу, по всей видимости бесповоротному, что я врал ему. Поэтому я просто сказал: «Я не знаю, свободна ли в этот день моя жена, но я буду рад принять Ваше предложение». Мы пообедали в их доме в тот раз, встретились с их хорошими друзьями, которые знали ситуацию, и приятно провели вечер. Пару месяцев спустя, как принято в обществе, клиент со своей женой обедали у нас в гостях. Эти временно «двойственные отношения» дали клиенту то подтверждение, которого он желал. Это оказало на меня сильное впечатление: если бы я руководствовался книжными рекомендациями и отказался вступить в такого рода социальные отношения, то терапевтические цели, возможно, были бы низвергнуты. Как часто я принимал приглашения на обед от клиентов? За 40 лет практики, мне кажется, их было не более полдюжины. Честно говоря, было немало клиентов, с которыми любые формы социальных контактов, даже если они и не имели противопоказаний с медицинской точки зрения, были бы утомительной работой. Обычно можно вполне конструктивно справиться с этими ощущениями неприятия, если по-доброму отклонить такого рода приглашения. Однако вышеупомянутый случай был исключением. По-видимому, слишком многим терапевтам необходимо считать себя чрезвычайно могущественными лекарями. В результате они обычно воспринимают своих пациентов как инфантильных и обладающих явной патологией, но в то же время чрезвычайно хрупких, существ. Книга Андерсона (Anderson, 1992) является ярким примером такого подхода. Он описывает всех клиентов, обращающихся за психотерапевтической помощью, как совершенно инфантильных, неспособных принять независимое или зрелое решение, и совершенно не умеющих устанавливать согласованные отношения людей. Не все врачи 53 Краткосрочная мультимодальная психотерапия впадают в подобную крайность, но формулируемые ими ограничения, тем не менее, бесчисленны. Например, они усердно избегают раскрытия любой личностной информации; они отказываются принять даже символические подарки от клиентов; они воздерживаются от любой реакции, которая могла бы показаться неформальной или случайной, а не строго профессиональной; и они придерживаются множества других абсолютистских предписаний, основанных на замечании, что никогда нельзя принимать от клиента что-либо кроме оговоренного заранее гонорара за работу. Я делаю эти выводы главным образом на основе того, что мои практиканты рассказывали мне о своих супервизорах. Показательно, что Милтон Эриксон (Milton Н. Erickson), бесспорно один из наиболее творческих и эффективных терапевтов нашего времени, постоянно не считался с предписаниями других людей - «он, бывало, делал домашние визиты... приглашал в ресторан так же, как и на сессию в свой офис» (Haley, 1993, с. 88). Многие терапевты ужаснулись бы, узнав, что комнатой ожидания Эриксону служила его собственная гостиная, где его дети играли рядом с ожидающими пациентами. «И подумайте, его дети играли с пациентами, кое-кто из которых, как он описывал, был действительно весьма и весьма странным... за домом лаяла собака, и его жена кричала на детей» (Haley, 1993, с. 82-83). — 29 —
|