Играть по-русски. Психодрама в России: истории, смыслы, символы

Е.М.: Иногда удивительное продвижение при работе с протагонистом дает директорское предложение воспроизвести, поставить самую что ни на есть обыденную сцену. Вот семья за ужином, вот что-то, что называется daily routine*. Расположение в пространстве, обмен типичными репликами и обмен ролями со всеми, кто сидит за этим обеденным столом, позволяет удивительно глубоко проникнуть в то, что на самом деле происходит в этой семье, за этим обычным, одним из тысяч, ужином, и на самом деле может вывести нас на столь важную проблему, что использовать лишь конкретные регрессивные сцены и искать только травму было бы колоссальным обеднением. Более того — обессмысливанием.

Еще один важный момент, прежде всего для нашей культуры. И в учебной, и в клиентской работе, особенно когда речь идет об отношениях с матерью, мы часто имеем дело не с какой-то там разовой или десятиразовой травмой, а прежде всего с дефицитарностью. Не с тем, что мать сделала не так, а с тем, чего она не сделала. Тогда задавать протагонисту вопросы, ориентированные на травму, вообще бессмысленно: протагонист не знает, чего лишился. Мы видим (или в запросе сформулированы) отдаленные последствия этого, часто осознанные в общении с собственными детьми.

Е.Л.: Добавлю еще один момент о взаимодействии психодрамы с другими подходами. Студенты спрашивают: “А что же делать, когда вообще не удается выйти на регрессивные сцены? Когда протагонист говорит, что вообще не помнит своего детства, полностью отказывается от какого бы то ни было продвижения биографии назад, в том числе от построения простейшей, типичной сцены из жизни семьи? Не удается даже работа с метафорой?” Тогда есть прекрасный ход, который я регулярно использую и учу этому студентов, — создание семейной скульптуры. Этот ход, кстати, дает возможность произвести “стык” между психодрамой и семейной терапией, особенно в духе подхода В. Сатир. И даже те протагонисты, которые ищут и не могут найти никаких детских воспоминаний, никакого регрессивного материала, уж скульптуру-то, относящуюся к такому-то возрасту, как правило, по­строить могут. И оттуда можно вытащить все, что нужно, а потом, может быть, если нужно, даже и детскую сцену. Часто через скульптуру всплывают “запертые” воспоминания.

Е.М.: Да, семейная скульптура — совершенно золотые ворота.

Е.Л.: Все символические обобщенные приемы неоценимы и делают директора достаточно оснащенным и готовым к любому развитию событий. Если в этой драме с Мариной ей ни внутри сцены, ни в “зеркале” ничего бы не вспомнилось, то два входа, как минимум, — типичная сцена и семейная скульптура — оставались бы у нас в руках.