Играть по-русски. Психодрама в России: истории, смыслы, символы

Е.М.: И возникшее чувство, связанное не только с эмоциональным контактом, но и с творчеством, с инициативой, в этот момент блокируется. Ребенок напряженно и внешне послушно идет читать книжку — то есть действовать правильно. Возможно, именно в этот момент или в один из таких моментов и было принято то самое решение: “Я буду выполнять, но без души”. Потому что до этого испытана боль.

Е.Л.: Здесь хочется добавить некоторый более общий комментарий о том, как психодраматисту относиться к сценам, о которых рассказывает протагонист. Иногда бывает, что вспоминается, бессознательно всплывает действительно травматический эпизод, вроде наблюдения за дракой родителей (пьяный отец нападает на мать с ножом), которое соответствует концепции травматического происхождения различного рода негативных форм поведения. Но гораздо чаще в психодраме в виде конкретного эпизода мы сталкиваемся с действием различных психических структур и повторящихся паттернов, с проявлениями семейной системы. Важно отметить, что многие не совсем понимают психодраму из-за конкретного характера разыгрываемых сцен, полагая, что фактически психодрама работает только на концепции психотравмы. Это совсем не так.

Е.М.: Это совсем не так. Более того, реальная жизнь семьи состоит из огромного количества конкретных эпизодов, они могут быть противоречивы и могут складываться в очень сложный рисунок. Если посмотреть на день, проведенный матерью с пятилетним ребенком, то по насыщенности, по количеству событий психической жизни это почти как день в нашей психодраматической группе. Разумеется, то, что всплывает у наших протагонистов в момент, когда мы их спрашиваем: “Где ты сейчас, сколько тебе лет?” — это некоторая символиче­ская репрезентация чаще всего повторяющегося паттерна семейной жизни.

Е.Л.: Именно поэтому мы всегда говорим протагонистам, которые не могут ничего вспомнить для конкретной сцены: “Придумай эту сцену”. Мы убеждены в том, что создание сцены, которой, может быть, на самом деле никогда и не было именно в таком конкретном виде, реконструирование ее с помощью фантазии, фактически является мифологическим оформлением реально существующего у человека внутреннего паттерна, внутренней репрезентации.

Е.М.: Морено говорил, что протагонист исследует свою правду. Эта правда больше, чем фактологическая.

Е.Л.: Примитивно понимать, что вспоминаются только реальные, конкретные сцены, — значит полностью отрицать возможность использования в психодраматической работе аналитических, психодинамических моделей, моделей семейной терапии, но они безусловно применяются психодраматистами и дополняют мореновскую концепцию. Нет ни одного известного мне ведущего в психодраме, который бы не пользовался когнитивными схемами, теоретическими моделями этих терапевтических подходов. Фактически в ходе психодрамы можно увидеть все психодинамические и семейно-структурные паттерны. Обучающемуся психодраме студенту важно не только теоретически их изучать, но и уметь узнавать в реальном пространстве психодраматического действия. Психодрама — это такой инструмент, который не выкидывает за кадр, не выносит за скобки все достижения современной психотерапевтической мысли.