|
20 сентября 1969 года Человек-Волк писал мне: «Вы спрашиваете меня, дорогая фрау доктор, могу ли я что-нибудь написать о своем детстве. Этот вопрос очень своевременный, так как, когда я закончил главу о самоубийстве Терезы и мне больше не о чем было писать, я почувствовал внутри себя определенный вакуум. Кроме того, Вы совершенно правы в том, что без описания детства мои мемуары будут неполными; особенно в моем случае, так как в Соединенных Штатах почти ничего не знают о жизни на юге России в конце девятнадцатого и в начале двадцатого столетий». По причине депрессии, длившейся всю следующую зиму, Человек-Волк не смог начать эту работу, в которой чувствовал такую потребность. Весной 1970 года я сообщила ему, что книга, в которую включены его «Воспоминания», вскоре будет опубликована Бэйзик Букс — даже если глава о детстве не будет написана. Если бы ему удалось переслать мне эту главу в течение месяца, я смогла бы вовремя ее перевести и включить в публикующуюся книгу. Он был чрезвычайно рад, что книга принята к публикации: «Все, что Вы пишете мне о книге, превзошло все мои надежды и ожидания». 4 мая, ровно через месяц после того, как я отправила ему письмо, Человек-Волк отвечает: «Ваше драгоценное письмо от 4 апреля настолько вдохновило меня, что я решил написать „Воспоминания моего детства", несмотря на депрессию, которая на этот раз по различным причинам (в числе которых, как мне кажется, и мой преклонный возраст) была особенно упорной... Я переслал Вам эту главу 30 апреля... Я показал ее профессору У., которому она очень понравилась; по его мнению, без нее в моих „Воспоминаниях" был бы существенный пробел. Я очень рад, что на этот раз вопреки всему мне удалось так быстро написать эту главу». Когда после этого я снова увидела Человека-Волка, мне показалось, что он немного оправился от своей депрессии, однако страдал от навязчивых сомнений, сопровождавшихся чувством страха. Он был по-настоящему счастлив в связи со скорым выходом в свет его книги, но обеспокоен множеством других вещей. Он выглядел и более старым и дряхлым, чем при нашей последней встрече в марте 1969 года, но его ум по-прежнему был ясным. Хотя нам предстояло многое обсудить, он говорил в основном о книге, что было вполне естественно; он часто повторялся, и в разговоре чувствовалась какая-то одержимость. Я обратила внимание на то, что в его «Воспоминаниях» с 1919 по 1938 годы был значительный пробел. Человек-Волк согласился написать об этом периоде еще одну главу. Эта краткая глава о безмятежных годах его жизни, когда он был здоровым человеком, стоила ему меньших усилий, чем глава о детстве8. — 252 —
|