Многочисленные колебания между прогрессивным движением к новому отношению к жизни и поведению и регрессом обратно, в ограниченную сферу комплекса слияния, сопровождают это путешествие, вернее, являются существенной его частью. Умение ценить таинство проявляющейся в этом процессе самости оказывается наиважнейшим, поскольку комплекс слияния ныне вездесущ. 4. Вездесущность П осле десяти лет настойчивых усилий женщина, наконец, закончила работу над книгой. Однако ей никак не удавалось написать пятистраничную аннотацию для своего агента; каждая попытка превращалась в гнетущую муку. Если друзья спрашивали ее о книге, она стыдилась и терялась, оттого что не могла внятно и кратко передать, о чем, собственно, ее труд; порой она словно немела. Ее беспокоило, что она теряет память. Я был знаком с ее работой и говорил с ней о важности главной темы этой книги в надежде, что это поможет ей скачком восстановить способность мыслить. Она ответила: «Да, но не это главное. Главное — то, что в моей неспособности говорить о книге — то же, что я чувствую, пытаясь говорить сейчас с вами — я не могу ни мыслить, ни произнести ничего, и я часто чувствую себя так». Ее ответ помог мне перейти на другой уровень работы; мои старания помочь на самом деле представляли собой компуль-сивный поиск знакомого решения, некоего освобождения от моего собственного дискомфорта в разговоре. Благодаря этому наблюдению я смог несколько дистанцироваться и начал видеть, что моя анализируемая находится в столь глубоком слиянии с собственной книгой, что утратила способность размышлять о написанном. Оно превратилось для нее в размытое пятно, все ее попытки растворялись в нем, а любой психический контейнер, который ей удавалось создать, оказывался фрагментированным. Она даже не могла вспомнить, что только что рассказала мне о своей неспособности мыслить и говорить. S - 886965 Когда я, наконец, смог почувствовать тягу слияния с анализируемой (проявившуюся в моем навязчивом поспешном желании порассуждать о содержании книги), и одновременное отсутствие связи с ней (заметное по ее реакции на мои слова), я осознал присутствие комплекса слияния — оживающего как между нами, так и между ней и книгой. Комплекс, воспринимаемый в пространстве между нами здесь и сейчас, теперь можно было назвать, и это освободило ее от агонии. Через несколько дней она достигла нового равновесия, в котором ее книга стала «объектом», поддающимся обдумыванию. И без всяких затруднений она смогла рассказывать, о чем книга. — 43 —
|