|
Пока Норман продолжал описывать свои реакции, я испытал новый инсайт. Как и анализируемая, обнаружившая аспекты сильного комплекса слияния, подруга Нормана была глубоко захвачена своим собственным комплексом слияния и не способна была функционировать как отдельное Я, всегда пытаясь зацепиться за каждое его слово, жаждала физически быть рядом, хотя в то же время была полностью отчужденной и дистанцированной. В такие моменты Норман чувствовал отвращение, когда она прикасалась к нему. «Раболепная», с презрением отзывался он о ней; она могла молчать, словно немая, совершенно не в состоянии привнести в реальность хоть что-то свое, хоть какую-то мысль. Она настаивала на том, что хочет лишь быть с ним, однако никогда не приглашала его в свою квартиру; в ее поведении было много и других противоречий. Норман замечал, что больше всего боится того, что он видел как глубинное ядро безумия и ярости как в своей подруге, так и в анализируемой. Он понимал также, что его страх заразиться безумием своей подруги напоминал ему ранние переживания, касающиеся матери. Похоже, мы приближались к главному: комплекс слияния его подруги отвращал его, ему приходилось принижать ее, ибо он боялся ее, точно так же, как он ощущал и боялся матери. Узнав об этом, возможно, он сможет изменить поведение. Не тут-то было. На следующей сессии Норман вновь на высоких оборотах выкладывал байки о своей «кошмарной» подруге, особенно упирая, как бывало часто, на ее «глупость» как юриста. Он утверждал, что лучше разбирается в законах, чем она; однако у нее были полномочия, отсутствующие у него. Что привело к наступлениям на другом фронте. Тогда как подруга была известным юристом, у него не было официальной сертификации психотерапевта, стало быть, на его взгляд, она была коллективно в большей степени признана, чем он. Когда они встретились, он верил, что их отношения приведут к большей степени признания его заслуг в их социальном круге. Важные сновидения показали, насколько, отчаянно Норман хотел при- 58 знания. С их помощью мы начали вскрывать интенсивные уровни зависти, которой он стыдился. Но все же никакой передышки в заградительном огне против его подруги. Прошло несколько месяцев, а атаки Нормана продолжались с тою же силой обиды, какую он продемонстрировал в первый раз. Тогда, по причинам, которым я рационально не могу понять, я начал видеть Нормана по-другому. Я почувствовал тонкие волокна, простирающиеся ко мне и соединяющие нас. В отличие от приятного, почти союзнического состояния, которое я испытывал с Кайлом, поле между мною и Норманом было дискомфортно, будто бы не просто соединяло нас, но и откачивало мою энергию к нему каким-то липким и отчасти опасным образом. Похоже было, что единственной целью этой тонкой связи было привязаться ко мне, а не быть проводящим путем для совместного потока энергии. — 38 —
|