|
Как я уже заметил выше, к возможному удивлению моего читателя, врач должен вступить во взаимодействие с обеими половинами личности своего пациента, ибо только из них он может составить цельного и полноценного человека, чего нельзя сделать только из одной половины при подавлении другой. Пациент и так уже довольно долго пользовался лишь тем источником информации, который предоставляют ему современные общепринятые воззрения. Его собственная индивидуальная ситуация в принципе аналогична коллективной. Он — социальный микрокосм, в уменьшенном масштабе отражающий черты больного общества, или, наоборот, из него как из мельчайшей социальной единицы и произрастает в результате суммации коллективная диссоциация. Это тем более вероятно, что единственным непосредственным носителем жизни является отдельная личность, в то время как общество и государство лишь выражают общепринятые идеи и могут претендовать на статус реальности, постольку поскольку их представляет определенное число индивидуумов. До сих пор никем достаточно четко и убедительно не отмечалось, что наше время, несмотря на широкое распространение иррелигиозности, унаследовало важное достижение христианской эпохи — господство слова, того самого логоса, который является центральной фигурой христианской веры. Слово в буквальном смысле стало нашим Богом и осталось им, даже для тех, кто знает христианство только понаслышке, слова вроде «общество» и «государство» конкретизируются тем, что они почти что персонифицированы. В вульгарном веровании государство, превосходя в этом смысле даже королей древних эпох, стало неистощаемым источником всех благ. К государству взывают, на него возлагают ответственность, его обвиняют и так далее. Общество возвышают до уровня высшего этического принципа и 224 К. Г. ЮНГ считают способным даже на творчество. Похоже, никто не замечает, что необходимое на определенном этапе исторического развития науки обожествление слова имеет свою опасную теневую сторону. Именно в тот момент, когда слово получает благодаря многовековому воспитанию всеобщее почитание, оно отрывается от своей изначальной привязанности к божественной персоне. Следом персонифицируется церковь и — last not least — государство; вера в слово становится верой на слово, а само слово жуткой пропагандой, способной на любой обман. С помощью веры на слово, то есть пропаганды и рекламы, совершается обман граждан, заключаются политические сделки и компромиссы, а ложь достигает такого размаха, какого мир до сих пор и не видывал. — 162 —
|