|
Тем самым слово, которое изначально было воззванием к единству людей и к их объединению в образе великого Человека, стало в наши дни источником подозрения и недоверия всех против всех. Вера на слово стала для нас одним из злейших врагов, будучи средством информации для невротика, с помощью которого он вновь и вновь пытается убедить противника внутри себя или заставить его исчезнуть. Считается, что человеку достаточно «только сказать», что он «должен» сделать, чтобы наставить его на путь истинный. Но может ли, хочет ли он это — читайте на следующей странице. Однако врачебное искусство обнаружило, что просьбы, советы, убеждения, призывы ни к чему хорошему не приводят. Врач хочет и вынужден знать детали и составлять себе аутентичное представление о психическом инвентаре своего пациента. В силу этого ему нужно вступить во взаимодействие с индивидуальностью больного и познать его личностное и интимное строение души, погрузившись в его личность значительно глубже, чем это следует делать педагогу или даже «directeur de conscience». Его естественнонаучная объективность, ничего не исключающая, позволяет ему рассматривать своего пациента не только как человеческую личность, но и как антропоида, подобно животному, унаследовавшему свою телесность. Естественнонаучное образование побудило врачей направить свой инте- Настоящее и будущее 225 pec за рамки сознательной личности, в первую очередь в бессознательный мир влечений, сокрытый под пластом сознания, и заниматься сексуальностью и стремлением к власти, то есть самоутверждением, в соответствии с моральными понятиями Святого Августина concupiscentia (сладострастием) и superbia (гордыней). Столкновение этих двух фундаментальных влечений (сохранение вида и себя самого) в индивидууме образует источник многих конфликтов. В силу этого они вместе образуют собой основной объект моральной оценки, целью которой является возможно более полное исключение коллизии влечений. Как я уже описывал выше, влечение обладает двумя основными аспектами. С одной стороны, это его динамический фактор, а с другой — его специфический смысл, или — иными словами — приведение в движение и интенция. Вполне вероятно, что все психические функции человека построены на основе влечений, как это, очевидно, имеет место у животных. Ведь у них несложно увидеть влечение как Spiritus rector1 всего поведения. Это наблюдение начинает терять свою достоверность лишь тогда, когда более заметным становится развитие научаемости, например, у высших приматов или у человека. Здесь под влиянием научаемости влечение подвергается многообразным модификациям и дифференциациям, которые в итоге достигают у цивилизованного человека такого состояния, когда в высшей степени расщепленных влечениях в их основе лишь с некоторой долей уверенности можно увидеть первоначальную форму. Это в первую очередь относится к вышеупомянутым двум влечениям и их производным, с которыми до сих пор имеет дело врачебная психология. При этом обнаруживается, что чем глубже прослеживается разветвление влечений, тем с большей вероятностью исследование наталкивается на образования, которые трудно причислить к той или иной группе влечений. В качестве примера можно упомянуть, как исследователь влечения к власти даже высказал мнение, что не лучше ли было бы объяснить на первый взгляд несомненное проявление сексуального влечения — 163 —
|