|
Нет смысла подробно говорить о том, что плата за анализ должна изменяться в соответствии с изменением жизненной ситуации пациента. Мне думается, очень хорошо иметь некий средний стандарт оплаты, который определяется, исходя из общих соображений, собственной осознанной самооценки и соотношения своего профессионального уровня со своим представлением о стандартном уровне аналитика. Он должен соответствовать личным потребностям. Обычно я сообщаю пациентам стандартный размер оплаты за анализ, и если такая сумма им не по карману, я говорю им, на каком основании я в любом случае возьму их на анализ, или по какой причине я не смогу их взять. Людям, которые могут платить совсем небольшую сумму, я говорю, что при улучшении их материального положения я увеличу размер оплаты. Необходимо тщательно следить за тем, чтобы возникающее чувство благодарности не повредило анализу. Разумеется, как только между аналитиком и пациентом устанавливаются реальные отношения, им становится гораздо легче обсуждать финансовые проблемы. Поэтому я могу удержать себя от попыток назначать богатым людям высокую оплату анализа. Я считаю, что очень важно сделать все, чтобы у них не возникло чувства, что они обладают достаточной властью, чтобы купить аналитика. У меня был пациент, страдавший серьезным неврозом навязчивой одержимости и сопутствующей огромной скрытой агрессией; в отношениях с ним оплата анализа играла существенную роль. К нему было невозможно подступиться, а он видел ужасные сны, которые говорили о том, что у него для защиты есть серьезные основания. Анализ долго проходил с большим трудом, и я стал ощущать некоторую беспомощность и подумывал о том, что, наверное, не подхожу ему в качестве аналитика. Я не мог прекратить анализ, ибо это вызвало бы у него сильную тревогу, которая стала бы для него весьма опасной. Я считал, что если вообще что-то можно сделать, то это под силу только женщине-аналитику, и предложил ему этот вариант, но он боялся любых перемен. Моя проблема заключалась в том, что я был уверен: ему совершенно не подходит продолжение анализа у меня, но любое мое предположение, связанное с этим, могло быть воспринято как отвержение. Поэтому я должен был найти возможность, позволявшую ему меня отвергнуть. Однако в реальной ситуации это произошло спонтанно. Я решил повысить оплату до стандартного уровня — до этого он платил мизерную сумму — и просто выписал ему счет на новую, увеличенную сумму и послал без предварительного обсуждения на аналитической сессии. Если он больше не появится,— подумал я,— будет лучше и для него, и для меня. Он мог за это на меня разозлиться, но так я причиню ему меньше вреда, чем при продолжении анализа. Так как он страдал неврозом навязчивой одержимости, то имел привычку оплачивать анализ с точностью до цента, но на этот раз он вообще ничего мне не заплатил и не позвонил, чтобы договориться о времени следующей сессии. Для человека, страдающего неврозом навязчивой одержимости, огромное достижение заключалось уже в том, что ему удалось преодолеть чувство вины за то, что он не оплатил вовремя счет. Он его оплатил по почте, спустя больше месяца, а после этого позвонил мне, чтобы договориться о следующей встрече. — 76 —
|