|
Если вещей в продаже нет (тем более по относительно низким ценам), то растет вещизм. Будет в продаже много разных вещей, и вещизм исчезнет. В этом я еще раз убедился во время недавнего пребывания в Бельгии, Германии и Франции: магазины завалены товарами, которые могли сниться советскому человеку лишь в сладком сне, товары на все вкусы и за любую цену. За ними никто не гоняется, в магазины вообще редко кто заходит. Погони за вещами нет — если вещи легко купить, если ими насыщен рынок. На Западе одеваются очень скромно, очень функционально. Чем богаче человек, тем он проще одет. Я бывал в квартирах и очень богатых людей и живущих относительно бедно, в квартирах писателей, врачей, владельцев заводов, переводчиков, студентов, рабочих. Ничего лишнего, все естественно, все отражает индивидуальность хозяев. Зайдешь же в дом человека, живущего при социализме, и оторопь порой берет: такое жилище напоминает склад, ведь в квартире находится не то, что любо хозяевам, а то, что можно — в условиях непрерывно нарастающего дефицита — достать, то, что тебе бросят с барского стола, то, что ты сможешь получить по карточкам. Общество свободного предпринимательства решило для себя проблему вещизма, решило только одним способом — самым естественным: оно произвело так много разных товаров, что избавило людей от интереса к ним, благодаря этому человек перестал быть рабом вещей и пищи. Бороться с вещизмом это значит автоматически бороться с общественной системой, основанной на распределении и дефиците. В нынешних условиях это значит бороться с казарменным социализмом. Но и с капитализмом тоже, ибо его крайности не лучше крайностей социализма. Впрочем, все идеологии реализуют люди, а они так несовершенны, что в результате этого способны обезобразить любые идеалы. Бороться надо с несовершенством людей, ведь дай им свободу и из них сразу же лезет грязь. Мечта людей о социальной справедливости породила Христа, социализм и множество иных утопий о наиболее гармоничном обществе. Эта мечта вечна. Поэтому вера в социализм неистребима, даже если во главе социалистов будут периодически стоять самые отвратительные особи. Не исключено, что то время, в которое я жил, многие будут потом вспоминать с тоской — когда появится капиталистический вариант свободы с присущим ему социальным расслоением, наглостью и подлостью буржуа и крайней нищетой интеллигенции и всех трудящихся. Я не обвиняю Бога за несовершенство жизни и не собираюсь напластовывать один на другой примеры этого несовершенства — не об этом моя книга, да и вряд ли мне когда-нибудь захочется такую книгу создавать. — 39 —
|