Введение в психиатрическую клинику

Поражающим является у нашего больного склонность к ра­зукрашиванию действительных жизненных положений согласно своим желаниям и надеждам. В ней отражается столь частое у неполноценных личностей отклонение мыслей и действии от действительности, чему, конечно, особенно благоприятствует недостаточность аппарата для жизненной борьбы в соединении с повышенной подвижностью воображения и эмоций. Это при­знак того, что наш больной не в состоянии в жизненной борьбе биться оружием воли, как это доказывает и вся его прежняя жизнь, а старается уйти от нее, погружаясь в игру мечтаний. Так как он, таким образом, вряд ли добьется самостоятельного поло­жения в жизни и, насколько можно предвидеть, не в состоянии будет победить свои противоестественные влечения, то надо ду­мать, его будущее жизненное поведение еще не раз поставит его в затруднительное положение, приведет в столкновение с уго­ловным законом и, по всей вероятности, в соприкосновение с психиатром[1].

XXII лекция

Патологические личности

Психиатру часто то в шутку, то всерьез делается упрек, что он всех людей считает душевнобольными. И действительно, для того, кто имеет дело с болезненными душевными состояниями, ясно, что эти состояния имеют глубочайшие корни в процессах, с которыми мы встречаемся и в здоровой жизни. Везде, где мы пытаемся провести границу между душевным здоровьем и бо­лезнью, мы наталкиваемся на промежуточную область, в кото­рой совершенно незаметно происходит переход от нормы к выраженным душевным расстройствам. Особенно трудным де­лается разграничение, когда мы имеем дело с врожденными анормальными состояниями, а не с настоящими болезненными процессами, при которых суждение о состоянии больного облег­чается возможностью сравнения болезненного состояния с по­ведением в здоровые дни.

Масштабом, которым мы должны руководствоваться при определении болезненных черт в душевной жизни человека, яв­ляется отклонение от среднего уровня в смысле несоответствия между поведением и окружающей обстановкой. Но уже одно то обстоятельство, что известные черты поведения в зависимости от времени и обстоятельств различно могут оцениваться с точки зрения общей целесообразности, колеблет устойчивость всякого суждения в этом отношении. К этому далее еще присоединяется наблюдение, что отклонения от повседневного уровня не рас­пространяются одинаково и равномерно на все стороны душев­ной жизни. Наоборот, мы находим среди обширной группы патологических личностей, поскольку они обусловлены процес­сом вырождения, всякие мыслимые смешения дефектов и изв­ращений со здоровым, даже, можно сказать, выдающимся основным ядром личности. Это многообразие потому пестрее, чем многообразие здоровых личностей, что объем и различия болезненных отклонений представляются более широкими. Од­нако, по понятным причинам, только небольшая часть дегенера­тов попадает в руки психиатра; большей частью это происходит при столкновении с законом, когда необходимо судебное реше­ние о душевном состоянии преступника. Многие дегенераты еще в состоянии более или менее сносно вести борьбу за сущест­вование при помощи своих здоровых способностей, неся на себе только отпечаток чудачества и странностей, которые выделяют их из толпы средних людей, но многие погибают от своей непри­способленности, вызывая, в зависимости от обстоятельств, жа­лость, презрение или отвращение.