|
Здесь началось для меня то, что я назову вторжением сна в действительную жизнь. Начиная с этой минуты, все принимало для меня двойственный вид, — но так, что в моих рассуждениях всегда была логика, и моя память сохранила самые мелкие подробности всего, что со мной происходило. Мои действия, с виду безумные, были все же подчинены тому, что человеческий разум называет иллюзией… Видя, что его усилия бесполезны, мой друг оставил меня, без сомнения, считая, что я подвержен какой-нибудь неотвязной идее, которую успокоит ходьба. Оставшись один, я с трудом поднялся и направил свой путь к звезде, не переставая следить за ней глазами. Я пел, продолжая итти, мистический гимн; мне казалось, я слышал его в каком-то другом моем существовании, и это наполняло меня несказанной радостью. В то же время я снял мои земные одежды и разбросал их вокруг себя. Дорога, казалось, все время поднималась, а звезда увеличивалась. Затем я остановился с простертыми руками, ожидая минуты, когда душа моя отделится от тела, магнетически привлеченная лучем звезды. Тогда я почувствовал дрожь; сожаление о земле и о тех, кого я на ней любил, охватило мое сердце, и я стал так горячо умолять Духа, привлекавшего меня к себе, что мне показалось, будто я опять вернулся к людям. Солдаты ночного обхода окружили меня. У меня явилась тогда мысль, что я сделался очень большим, и что, весь наполненный электрическими силами, я стану опрокидывать все, что приблизится ко мне. Было что-то комическое в той заботе, с какой я старался беречь силы и жизнь солдат, которые меня подобрали… Распростертому на походной кровати мне казалось, будто небо разверзается и раскрывается в тысяче образов неслыханного великолепия… Множество кругов расходилось в бесконечности, как круги, образующиеся в воде, взволнованной от упавшего в нее тела; пространства между кругами, наполненные лучезарными Фигурами, различно окрашивались, сдвигались и вдруг расплывались, и некое божество, всегда одно и то же, показывало скрытые маски своих различных воплощений и после того исчезло, неуловимое, в мистическом блеске неба Азии. Это небесное видение… не сделало меня чуждым тому, что происходило вокруг меня… Я слышал, как солдаты разговаривали о незнакомце, задержанном ими, как и я. Его голос слышался в той же зале. Вибрация этого голоса была так странна, что мне казалось, будто он выходит из моей груди, и моя душа раздваивается, так сказать, — ясно разделяясь между видением и действительностью. Одну минуту у меня явилась мысль обратиться, собрав все силы, к тому, о ком шла речь, затем я задрожал, вспомнив очень известную в Германии легенду, говорящую, что каждый человек имеет двойник, и, что, когда он его видит, смерть близка. — Я закрыл глаза и впал в беспорядочное состояние духа, когда Фантастические и реальные лица, окружавшие меня, разбивались на тысячи бегущих образов. Одну минуту я видел около себя двух друзей, пришедших за мной, солдаты указали им на меня. Затем дверь открылась, и кто-то моею роста,— лица его я не видел, — вышел вместе с моими друзьями; напрасно я звал их. «Но вы ошибаетесь», кричал я, «они пришли за мной, а другой ушел с ними». Я так шумел, что меня посадили в карцер. — 54 —
|