Душевные болезни в картинах и образах

Новое помещение в больницу сделалось необходимым еще через 4 года. Дома ее нельзя было больше побудить к вставанию, к исполнению естественных потребностей и т. д. Она пришла в состояние полной неподвижности. Где бы ее ни поставить и какое бы положение ни придать ее членам, она оставалась стоять, как восковая кукла, пока утомленные члены не начинали медленно опускаться. У нее сделалось совершенно бессмысленное выражение лица, и она перестала говорить. Такое состояние — ступор — продолжалось 10 недель, затем она стала несколько живее, по крайней мере, начала правильней есть и сделалась чистоплотнее. Выписать ее, однако, уже было нельзя: в состоянии глубокого слабоумия она оставалась в больнице до самой смерти.

В этом случае мы могли проследить всю жизнь больной от начала ее заболевания и до рокового конца, при чем оказывается, что два приступа, выражавшиеся в бессмысленном двигательном и речевом возбуждении, сменились третьим — уже известным нам состоянием кататонического застывания или кататоническим ступором. Ясно, что во всех этих приступах мы имеем дело с проявлениями одной и той же болезни. Для характеристики кататонического возбуждения, кроме элемента бесцельности его, важны также две выше уже отмеченные черты: отсутствие окраски его хотя бы каким-нибудь оттенком чувства (правда, за исключением нередко сопутствующего ему страха) и стереотипная повторяемость его элементов, преимущественно— движений и речевых проявлений. Эта последняя особенность настолько существенна, что о ней следует сказать несколько слов особо. Она характеризует ту черту кататонического возбуждения, что оно не продуктивно, то есть бедно творческими элементами и содержанием. Там же, где нет творчества, то есть непрерывно действующей комбинирующей силы психики, вступает в права автоматизм, и деятельность направляется по линии наименьшего сопротивления, которой соответствуют импульсы к привычным движениям.1 Результатом являются стереотипии, которые бывают у всех нас: каждый имеет свои без участия сознания и воли постоянно повторяющиеся движения: какой-нибудь жест, гримасу или привычное слово. Но у нас эти стереотипии отступают на задний план перед творческим, вечно живущим и меняющимся началом нашей психики, они гасятся нашей продуктивностью, придавая только некоторое индивидуальное своеобразие нашему поведению. Там, где творчество отсутствует, привычка выступает на первый план и определяет все действия, которые делаются стереотипными. У кататоников дело осложняется, однако, еще одним обстоятельством. Стереотипные движения у них обыкновенно в то же время и — странные движения. Иногда их происхождение вообще необъяснимо, иногда же можно проследить их развитие из движений, первоначально имевших смысл и соответствовавших большею частью каким-нибудь символам или бредовым мыслям. Хорошей аналогией для такого рода стереотипии может послужить своеобразная эволюция крестного знамения у некоторых сохраняющих обрядовую сторону религии лиц: из сложного и расчлененного символа оно иногда обращается в быстрое, странное и непонятное движение, совершаемое сложенными пальцами правой руки перед грудью. Особенно сильно стереотипные движения бывают выражены у больных хронических после долгого существования болезни. Самые простые из них, это — правильные ритмические движения, например раскачивание тела при стоянии или сидении, кивание головой, хлопанье руками и т. д. Самые понятные, это — символические движения, обусловленные бредовыми мыслями, к которым могут быть отнесены круговые, оборонительные, молитвенные движения, подражание поведению различных животных и т. д. Средину занимают — движения как бы сокращенные, потерявшие свой прежний облик, а для самого больного, повидимому, — прежний смысл, и повторяемые исключительно по привычке. Сюда относятся кувырканье, ритмический стук, расхаживание в странных позах, прыганье, катанье и ползанье по полу, поклоны, встряхиванье, дерганье платья и волос, скрежет и стук зубами и т. д. В лице им соответствуют своеобразные гримасы, как, например, вытягивание губ вперед наподобие хобота, скашивание глаз, поднимание и опускание бровей и т. д. Стереотипии проявляются и в манере говорить: больные шепелявят, хрюкают, говорят фистулой, с ритмическими расчленениями, с закрытым ртом, выпуская и извращая отдельные слоги. Всем такого рода ставшим стереотипными движениям присуща особая вычурность, манерности. Последняя черта часто придает чрезвычайно своеобразный характер всем приемам, с которыми больные совершают самые обыденные вещи. Ходят некоторые из них, например, припрыгивая, или широкими шагами, скачками, на кончиках пальцев, или совсем перегибаясь назад, волоча одну ногу. Руку подают, широко замахнувшись, быстрым взмахом или грубым толчком, поданной руки касаются только мизинцем или тылом ладони, при этом растопыривают пальцы или перегибают кисть. При еде берут ложку сбоку, кушанье раскладывают маленькими кучками, пьют крошечными глотками с длинными паузами. Постельные принадлежности располагают в своеобразном порядке, платье надевают наоборот, особым образом завязывают узлы и т. д.