|
Вернемся на момент снова к переживаниям Гумлиха. Отец для его сумеречного сознания имеет явственно двойное значение. С одной стороны, он является безобидным заместителем вместо вытесненного военного начальства, а с другой, — играет для Гумлиха ту же роль, какую обычно дети возлагают на родителей — роль надежной последней защиты, роль человека, принимающего обратившегося от страха в бегство ребенка в свои могучие объятия. Эта регрессия к переживаниям детства получила название пуэрилизма и представляет излюбленное направление, в котором развиваются психогенные сумеречные состояния, при чем такое развитие происходит не только в Форме законченных сцен, а еще чаще в общем преувеличенном подражании поведению маленького ребенка. Пуэрилизм, помимо цели ярче сыграть свою роль перед окружающими, имеет и внутренний смысл для больного, энергично вытесняя неприятную действительность и ставя на ее место желательную для человека в опасном положении ситуацию безответственности и нахождения под защитой. Дитя должно играть и смеяться, а распутывание трудного положения предоставить другим. Эти пуэрильные черты хорошо выражены и в сумеречных состояниях, наблюдавшихся у лиц, попавших в катастрофические происшествия. Вот описание острых психозов, развившихся во время, одного из землетрясений. В семь часов утра в день землетрясения можно было видеть, как один занимающий видное положение немец, избежавший со своей семьей смерти, в одной ночной рубашке поливал в саду цветы из лейки. Другой, купец, потерявший семейство и дом, прогуливался после катастрофы по набережной, также в одной рубашке и панталонах, держа в руках большую селедку и все время про себя посмеиваясь. На третьего несчастье, казалось, не произвело ни малейшего впечатления; он вообще ничего «не знал» о нем, хотя видел свой обвалившийся дом и слышал, как его друзья говорили между собой про гибель его семьи. Его можно было видеть разъезжающим с довольным видом в автомобиле; если с ним заговаривали, он отвечал невпопад и все время смеялся. А до этого он был прекрасным семьянином. В одной семье остался цел только семнадцатилетний юноша; его напором воздуха выбросило в окно, после чего он, очутившись в полной целости на соседнем лугу, тотчас встал и бросился бежать, нимало не заботясь о своей семье; где-то совсем в другом месте он принял участие в спасательных работах, но при этом вел себя бессмысленно, как клоун. Тяжелая спутанность продолжалась у него более недели. В течение всего этого времени он совершенно не заботился о том, что случилось, не спрашивал ничего о своем семействе, не интересовался тем, жив ли кто из его родных или нет, и вообще ничего не знал о происшедшем: целые дни он бессмысленно блуждал без сюртука, но в крахмальной рубашке. 65-летний секретарь банка ночи напролет кричал: «папа, мама, папа, мама». Врача он считал маршалом, а посетившего его сына называл отцом… — 102 —
|