Душевные болезни в картинах и образах

Психика больной прекрасно определяется этими подчеркнутыми, театрально преувеличенными чертами душевной неуравновешенности, капризности и полудетскости, столь характерными для девушек лет 16, только что вступающих в период полового созревания. Повидимому, она боится поставить для себя открыто половую проблему, хотя — с другой стороны — уже знакома с сущностью последней и с ее отрицательными сторонами.

На этой почве психической инфантильности, осложненной интенсивным чувством внутренней недостаточности и следами детских тяжелых переживаний, разыгрывается по существу не очень глубокий душевный конфликт. Ей нравится молодой человек, ее тянет к нему, но мысли о возможности половой жизни с ним нет, — повидимому, эта мысль вытеснена, — и предпринятое им объяснение в любви остается без ответа. Однако, несостоявшаяся встреча неожиданно приносит больной настолько острое и тяжелое разочарование, что дело доходит до кратковременных расстройств сознания. Содержание сумеречных состояний довольно прозрачно рисует нам вытесненные мечты больной, для прикрытия одевшиеся в покровы сухих химических Формул. Водород и азот, это, конечно, — Володя и Анна (имена интересующего ее человека и ее собственное). Поэтому, когда буквы затанцовали друг с другом, ей стало так же весело, как было год назад на балу, где она танцевала с Володей. Химический язык.

больная выбрала еще и потому, что понятия о химическом сродстве и о химическом соединении давали удобный и хорошо замаскированный символ для ее робких половых стремлений. Самый механизм Формирования сумеречного состояния, по существу, тот же, что и в описанных раньше случаях: больная символически переживает исполнение своих желаний, угнетающая ее действительность исчезает, а сознание заполняется детским весельем, беззаботной игрой и танцами.

Ничтожность толчка, оказавшегося достаточным для того, чтобы вызвать у больной, хотя и короткие, сумеречные состояния, показывает, что ее организм уже находился в состоянии «готовности» к заболеванию. Эта готовность, повидимому, была создана, с одной стороны — неблагоприятными жизненными условиями1 (нервное напряжение в детстве, переутомление), а с другой — некоторыми конституциональными моментами. Больная, несомненно, получила в наследство от матери ту, характеризующуюся чертами незрелости и детскости, разновидность истерического характера, о которой мы говорили в самом конце предыдущей главы. Хорошую характеристику биологических особенностей и психических свойств этой конституциональной разновидности дает Кречмер. «У наших истеричек, пишет он, мы поразительно часто видим одну группу конституциональных аномалий: инфантилизм, который особенно сильно выражается в половой области… Все развитие личности в этих случаях имеет свой исходный пункт в задержке полового созревания, которое иногда годами остается в ранней своей Фазе, не двигаясь дальше. Половое чувство сохраняет целиком свою раннюю структуру: оно живо и напряженно, но не развилось еще до стремления к нормальной половой цели; противоположный пол стыдливо отвергается, а половое влечение изживается с одной стороны — в Фантазиях и грезах, а с другой — «благодаря онанизму». При этом часто именно первая попытка к реальному по ювому сближению с до сих пор только мечтательно идеализировавшимся возлюбленным оказывается хорошей пробой здоровья половой конституции девушки, вызывая в случае ее незрелости. инстинктивные оборонительные реакции в виде истерических проявлений. Кречмер полагает, что многие из черт, характеризующих некоторые группы истерических личностей, представляют не что иное, как задержавшиеся остатки психики периода начала полового дозревания (15—16 лет), иногда под влиянием обстоятельств подверггаиеся патологическому изменению. Таковы: своеобразный контраст чрезмерного идеалистического напряжения любовного чувства и действительной половой холодности, при чем самое чувство быстро вспыхивает и легко потухает, любовь ко всему яркому, преувеличенному, театральный пафос, стремление играть блестящие роли, грезы о великих целях, игра с самоубийством, мечтательное стремление к принесению себя в жертву, соединенное с наивно надувающим губки детским эгоизмом, и особенно — смешение трагического и комического в жизненном стиле. Если старые знатоки истерического характера охотно называли истериков взрослыми детьми, то Кречмер предпочитает выражение «взрослые подростки», которое ставит акцент именно на той ступени, на которой произошла задержка в биологическом развитии.