|
Сама по себе констатация этих обстоятельств открывает перед сочинителем теории (он же, как мы усвоили, претендент на харизматическое влияние) достойнейшие возможности. Он, терапевт, становится защитником пациента перед лицом враждебного общества, ходатаем по его делам в мире, полном нелепых запретов и несправедливых наказаний. Этот дурно устроенный мир вместо того, чтобы без проволочек идти навстречу естественным потребностям пациента, грубо и равнодушно доводит его до невроза своими нелепыми и вредными обычаями и условностями, запретами и предписаниями. В сущности, с этой, в частности психоаналитической, точки зрения, окружающая пациента среда — это в какой-то степени законченная пенитенциарная система, которая порой доводит человека до того, что “наказание” (в виде невроза) осуществляется только за намерение совершить что-нибудь запретное. Наличие элемента обстанции в структуре психотерапевтической теории дает автору возможность занимать исключительно выгодную позицию критика цивилизации, и именно это обстоятельство открывает ему пространство для доктринального расширения его концепции, ибо позволяет распространить свою деятельность на пространство, значительно более крупное, чем узкоклиническое. Совершенно ясно, что невозможно даже предъявить себе психотерапевтический подход, основанный на принятии мира, на воспевании мировой гармонии и т. п. Часто критика “цивилизации” в психотерапевтических дискурсах принимает форму критики “современности”. Именно временное состояние социума, согласно этому распространенному ходу рассуждений, является намного более патогенным, чем все предыдущие эпохи вместе взятые, ибо они были не столь индустриализованные, более естественные, близкие природе и т. д. “Современность” является объектом критики у Фрейда (репрессирующее сексуальность викторианское общество), у Юнга (рациональная эпоха, где нет места символам, ритуалам и т. д.), у неофрейдистов (нивелирующее индивидуальность индустриальное общество). Осведомленный читатель без затруднений припомнит множество текстов, содержащих диффамацию в адрес “современного общества”, меркантильного, лишенного “идеалов”, противопоставленного “добрым старым временам”. Надо жестко усвоить, что твердая демонстрация мудрой приверженности “старому доброму” времени является обязательным делом. Апология общественного и технического прогресса, воспевание “века информатики и космических скоростей” — дело для идеолога психотерапевтической школы невиданное и немыслимое. Это и понятно. Ведь если современность так уж и хороша, то от чего защищать пациента, который в ней, современности, собственно и страдает. Заболел-то он и лечим мы его сегодня и сейчас, так что нынешней эпохе, которая довела его до всего этого, — никакой пощады. — 144 —
|