|
Еще до Leprecht'a L. Meyer указал в своей ректорской речи на значение этих переходных эпох, связанных, якобы с особенно тяжелыми конфликтами для индивидуума и для всего общества, а в силу этого также и с необыкновенными физическими и душевными расстройствами, продолжающимися до тех пор, пока, наконец, не наступит некоторое приспособление и равновесие. В дальнейшем за эту «благодарную задачу проследить, не приводили ли когда-либо (и в какой мере) аналогичные условия жизни к сходному эмоциональному состоянию», взялся Wilhelm His и провел ее во всех деталях, оставаясь на врачебной точке зрения. Результат оказался поразительно ясным. Раздражимость, субъективизм в литературе и искусстве и прежде всего ипохондрическое основное настроение, недоверие к собственной энергии и сопротивляемости, вера в предстоящую гибель — все это обычные симптомы всех переходных эпох. «Если, как мы предполагаем, действительно наступает эпоха сверх-культуры, когда вера в богов и в нравственные идеалы начинает колебаться, когда появляется субъективизм и вызывает повышенную раздражимость, то это должно проявиться во всех привычках жизни, в утонченности чувственных наслаждений, в тенденции словесных и изобразительных искусств к импрессионистическим эффектам, и в то же время не отделимо от этой сверх-культуры должно сказаться чувство пресыщения, симптом бегства от культуры, стремление вернуться к идиллическому простодушию и простоте золотого веками при том не только у отдельных индивидуумов, но у всего высшего класса в целом, как некое модное направление. Мы даже не можем представить себе, что подобное противоречивое настроение, когда душа охвачена отвращением к современности, к которой она в то же время привязана всеми фибрами своих избалованных нервов, могло бы не сопровождаться болезненными нервными симптомами». Такими периодами были александрийская эпоха, время первых римских императоров,, когда Сенека бичевал вырождение, а его современники искали исцеления в холодных душах и суеверных процедурах, и, наконец, XVIII век во Франции, когда Rousseau проповедовал возврат к природе. Как показал His, эти эпохи походят друг на друга вплоть до деталей, даже если они разделены многими столетиями. Но к самым закономерным всегда повторяющимся явлениям относится, как уже сказано, рост функциональных нервных заболеваний, более того, как это ни странно, даже стремление найти исцеление от них при помощи определенных физических методов лечения. Дело было, значит, не только в высокой культуре и на нее одну нельзя было бы возложить ответственность за все эти симптомы. В эпоху Ренессанса они отсутствовали, так как отсутствовало еще одно необходимое условие: обеспеченность, уверенность в завтрашнем дне («Sekuritдt»). В эпохи политического оживления или экономических затруднений нет и речи об ипохондрии, напр., во время тридцатилетней войны, затем в Пруссии после 1806 года; то же самое мы слышали и о французской революции: «как только появляется серьезная опасность, то все эти разнообразные симптомы — это сообщает нам Pinel—разлетаются; избалованные и изнеженные кавалеры и дамы мужественно ищут себе кусок хлеба за границей или смело и решительно идут в тюрьму и на эшафот» (His). — 97 —
|