|
— Боги, — повторил Джек, облизав пересохшие губы. — Я хотел сказать «боги». Гора повернулся к нему. Глаза у него были бесстрастные и черные, как вулканическое стекло. — Ты проиграл, — констатировал он. В знак сочувствия все оставили Джека в покое. Когда он заходил в уборную, когда появлялся в столовой, окружающие делали вид, что не замечают его. Заключенные считали, что он напуган до немоты. Это они понять могли — на сегодняшний день уже всем было известно, что Джек поставил на кон свою добрую волю. Одно дело, когда тебя изнасиловали, и совершенно другое, когда ты приносишь себя в жертву. Но Джек не боялся. Он настолько злился, что не смог бы вымолвить и слова, не выплеснув свой гнев. А ярость он предпочитал держать внутри, чтобы она тлела, как угольки, в надежду опалить Гору Фелчера и оставить на нем такие же незаживающие раны, какие, как казалось Джеку, навсегда останутся на нем. В тот день, когда Джек проиграл пари, к нему подошел Альдо. — Просто сделай и забудь. И никогда не вспоминай об этом, — негромко посоветовал он. — Как и о тюрьме. Джек стоял в коровнике и смотрел, как напрягаются мышцы Горы, когда он забрасывает сено на стог, который скирдовал в углу. — Язык проглотил? — спросил Гора, стоя спиной к Джеку. — Да нет. — Да нет! — передразнил его Гора. — Он теперь мой, как и ты. Весь, с потрохами. Фелчер снял рабочие рукавицы. На его лбу бисеринками поблескивал пот, футболка спереди тоже была мокрой. — Я уже начал было сомневаться, что ты отдашь долг. — Он опустился на сено. — Давай снимай штаны. — Нет. Гора прищурился. — Ты должен гореть желанием. — Я сам пришел, — равнодушно сказал Джек. — Это все, о чем мы договаривались. Гора швырнул его на спину, вывернув руку и зажав шею в стальные тиски. — Ты возомнил себя умником, а даже не знаешь, когда нужно закрыть рот! Джек собрал всю свою волю в кулак и сделал то, чего Гора никак не ожидал: он замер и покорился. — Я и есть умник, болван, — негромко произнес Джек. — Я достаточно умен, чтобы понять: тебе меня не сломать, даже если оставшиеся семь месяцев ты будешь дрючить меня трижды в день. Потому что я не стану думать о том, как ты жесток. Я буду думать, насколько ты жалок. Гора ослабил хватку вокруг его шеи. — Ни черта ты обо мне не знаешь! В наказание и в подтверждение своих слов он прижался к Джеку сзади. Ни намека на возбуждение. — Ни черта ты не знаешь! — 31 —
|