|
– Мам, а можно я когда-нибудь сделаю себе шорты из занавесок в моей комнате? – опять спрашивает он. – Конечно, дорогой, – отвечаю я в смятении, пряча конверты в дальний конец ящика и маскируя следы своей деятельности грудой каталогов. – Может быть, Джо не следует больше смотреть этот фильм? – слышу я голос свекрови. Я и не подозревала, что она уже поднялась из кухни! Я с безразличным – чересчур безразличным – видом задвигаю ящик и замечаю, что она подозрительно на него смотрит. – У него одни и те же вопросы, независимо оттого, какой фильм. Даже если что-то совершенно безобидное, – говорю я, вставая и отодвигаясь от стола. – Просто он очень восприимчивый ребенок. – А кто такой этот майор Том, о котором он все время говорит? Друг ваших родителей? Она все еще пристально смотрит на задвинутый мной ящик, держа руки глубоко в карманах халата Тома, того самого. Его, наконец, выстирали, и он изменил свой цвет с подобия грязно-оранжевого на бледно-желтый. Он так велик ей, что она почти тонет в нем – приходится подпоясываться и завязывать сзади узел. Ее ступни и лицо раскраснелись после ванны, и она выглядывает из халата, как начинка из рулета с вареньем. Петра здесь уже целую неделю, и нет никаких признаков, которые бы свидетельствовали об ее приближающемся отъезде. С каждым днем она всё больше втягивается в жизнь дома. Хорошо знакомая ситуация. Мне придется ждать возвращения Тома, чтобы поднять вопрос о том, когда она могла бы уехать. Всякий раз, когда положение грозит стать невыносимым, – например, когда я открываю гардероб и обнаруживаю, что она разложила его трусы в аккуратные, подобранные по цветам стопки, – я решаю попросить ее уйти. Она понимает, что перешла рубеж, и остаток текущего дня старается держать себя в узде, но ее склонность к порядку берет верх. Она пытается компенсировать это, подробно расспрашивая меня о том, где именно в доме она могла бы прибраться, и предлагает бесплатные услуги в качестве бэбиситтера, которые, она знает, я никогда не отвергну. Главным образом этот подкуп подавляет волны моей паники. Гора белья для стирки уменьшилась теперь до размеров скромного холмика, все еще возвышающегося, но уже менее внушительного. Рубашки Тома все выглажены. Носки, потерявшие свою пару годы назад, вновь воссоединились, а те, что упустили возможность счастливого воссоединения, были приговорены к мусорному ящику. – Я размышляла над тем, Люси, не могли бы мы вместе пообедать на следующей неделе, – говорит она, нервно теребя на шее нитку жемчуга, когда я позже собираюсь выйти из дома. Том должен вернуться сегодня вечером, позже, а никаких упакованных сумок нет и в помине. — 93 —
|