Тайная жизнь непутевой мамочки

– Великолепное место для вечеринок! – подает голос Кэти.

– Именно для этого оно и предназначено, но вместе мы не провели еще ни одной. – Эмма кладет на стол свои нож и вилку. – У нас не будет даже общих друзей на ужине, и мы не будем слоняться по квартире в пижамах субботним утром, хотя я надеюсь, что во время рождественских праздников, когда его жена уедет к своим родителям вместе с детьми, мы, возможно, проведем вместе целый уик-энд. Второй дом – великая вещь. У нас было такое замечательное лето, когда его жена была в Дорсете.

Я прикусываю кончик языка и вспоминаю совет Тома: надо позволить людям жить их собственной жизнью.

– Но ты можешь пригласить гостей на званый ужин. Ты можешь пригласить нас, а я могу привести своего нового бойфренда, – с энтузиазмом возвещает Кэти. – Я ужасно хочу познакомить вас с ним!

– Это было бы мило. Возможно, мне удастся уговорить Гая, – кивает Эмма. – Дело в том, что его жизнь разделена на части. Он хочет сохранить меня для себя. Он не хочет делить меня ни с кем. Выходить куда-то с друзьями – это то, что он ассоциирует со своей женой, а не со мной. Я не главное в его жизни. Я только частица.

– Однако ты можешь оценить глубину частицы или только ширину, – стараюсь я ее утешить.

Ее голос звучит необычно подавленно.

– Может быть, он расстанется с женой, – продолжаю я, желая подарить ей крупицу надежды.

– Нет, он этого не сделает, потому, что, в конечном счете, он из тех, кто действует наверняка. Женщина с карьерой – это последняя вещь, которую он хотел бы иметь. Он из тех мужчин, кто настаивает, чтобы жена оставила работу, как только она забеременеет. Я просто вношу небольшое разнообразие в его биографию. – Она время от времени проводит ногтями вверх и вниз по затылку, неистово расчесывая его.

– Ладно, у него свой пирог, и он его ест. – Я рассматриваю эту беседу как определенный прогресс.

Впервые с тех пор, как у Эммы более года назад начались эти отношения, она выказала какие-то признаки сомнения. Ее всегдашняя уверенность была ненатуральной и немного обескураживающей.

– Чего я действительно хочу – это некого свидетельства его эмоциональной эволюции. Но он, кажется, настолько удовлетворен существующим положением дел, что чувствует себя изменником, – говорит она.

Измена может принимать разные формы, думаю я про себя. Она может медленно подкрасться к тебе, как смесь самообмана и маленьких невинных обманов, или неожиданно налететь, как туман. Измена банкира Эммы не в том, о чем он говорит. Он не обещал ничего больше, кроме того, что может дать. Она в том, чего он не говорит. Она в ничего не значащих жестах, в том, как он отдает распоряжение секретарше послать цветы жене в день ее рождения, в том, как он пунктуально удаляет текстовые сообщения от Эммы каждый вечер на пороге своего дома, а затем целует детей, окутанный ароматом своей любовницы, который он только что вдыхал перед тем, как прийти домой.