|
– Ты сказала, что я назвал его Мелководьем? – упавшим голосом спрашивает он. – Да, – признаюсь я. – На самом деле я думаю, что он достаточно приятный парень. Просто я пытался тебя завести. Мне кажется, что вы нравитесь друг другу. Кстати, почему ты решила сообщить об этом Кэти? – Потому что она знает, что у нас уже целую вечность не было секса, – говорю я вяло, не обращая внимания на его первое замечание. – Тебе действительно необходимо делиться со своими подругами такими подробностями? – спрашивает он. – Мне скоро придется сидеть рядом с ней за обедом. – Знаю. Но во всем этом есть и хорошая сторона, именно об этом тебе не надо беспокоиться, потому что как раз она этого сообщения и не получила. – Все-таки ты Поллианна[67]! В школу я больше ни ногой. А ты, кстати, упомянула, что это было у нас два раза за ночь? – Нет, – потерянно мямлю я. – Растяпа! – стонет он и проваливается в глубокий сон. Раньше я находила способность Тома не терять сон даже в кризисные моменты умиротворяющей. Это сокращало амплитуду моих тревог, ужимая их почти до точки. С годами, однако, это начало уязвлять меня, словно я единственная, кто совершает ошибки, и в раскаянном недоумении должна сражаться с темнотой, готовой вот-вот сожрать меня. Ночной страж ноющих младенцев, сестра милосердия, вскакивающая с постели при первой необходимости. Я хорошо знаю, как ночь заставляет расцветать пышным цветом едва наметившиеся побеги неурядиц, превращая их в экзотические заросли проблем. С другой стороны, Том сладко проспал все это время рядом со мной, невосприимчивый к сплавному лесу нашей жизни, выбрасываемому на берег нашей спальни, лишь сетуя иной раз, что я его побеспокоила, когда, вконец измученная, я возвращалась в постель в слабой надежде заснуть. На следующее утро, пошатываясь от усталости, я бреду из школы одна. Пожалуй, неплохо бы выпить кофе и собраться с мыслями, думаю я. – Привет, Люси, не хотите ли присоединиться ко мне? – говорит Роберт Басс, неожиданно пристраиваясь в очередь сзади. – У меня сегодня утром нет никаких встреч по поводу фигурной стрижки кустов, и я обещаю, что не буду вести разговор о своей книге. Я вздрагиваю. Даже с учетом электронного конфуза, кажется, будет невежливо отказать ему сейчас, хотя, как я понимаю, тем самым я нарушу сразу несколько зароков. Я старательно не поднимаю глаз от земли. Избежать визуального контакта таким утром, как это, не трудно. – Мне, пожалуйста, двойной латтефраппуччино, – произношу я у кассы, затаив дыхание. — 166 —
|