Полужизнь

больше не пыталась упрекать меня. Иногда в разговоре со мной она вдруг

осаживала себя и замечала: "Но я не должна так с тобой говорить". И чуть

позже возобновляла нашу беседу в другом тоне. Во всем, что касалось

хозяйства и поведения наших работников, я по-прежнему доверял ей.

И я не удивился, когда пошли слухи, что Карла Коррейя продает свое

имение. Ана всегда считала, что рано или поздно Карла это сделает; что,

несмотря на все разговоры о желании помочь школьной подруге, Луиса и Грасу

поселили в главном доме усадьбы только ради того, чтобы они следили за

порядком, пока не найдется подходящий покупатель. Карла продала свои

владения крупной португальской фирме по торговле недвижимостью и умудрилась

извлечь из этой сделки максимальную выгоду. Цены на здешние поместья,

сначала упавшие из-за партизанской войны на севере и западе, вновь

поднялись, хотя объективных причин для этого не было: просто какие-то

влиятельные люди в Лиссабоне почему-то решили, что правительство и

партизаны вот-вот договорятся между собой.

Таким образом, Луиса и Грасу вынуждали опять сняться с места. Фирма,

купившая имение Карлы, хотела поселить в главном доме своих директоров,

которые собирались приехать "с инспекцией" (руководители фирмы, очевидно,

считали, что после войны колониальные порядки и колониальный стиль жизни

восстановятся). Но положение Луиса и Грасы было не таким уж плохим. Фирма

хотела оставить Луиса на посту управляющего. Ему начали строить домик на

участке в два акра, пообещав, что через несколько лет Луис сможет выкупить

его на льготных условиях. На время строительства Луису и Грасе разрешили

жить в главном доме. Это входило в условия договора, который Карла

заключила с португальской фирмой. Так что Ана оказалась одновременно и