Полужизнь

пустой. Создавалось впечатление, что хозяева купили лишь то, без чего

нельзя обойтись, причем из вторых рук и не особенно задумываясь над выбором.

Тарелки, чашки, ножи и ложки - от всей этой дешевой утвари не жаль было бы

избавиться в любой момент. Вилли через силу съел ужин, который Сароджини

приготовила для него в маленькой кухоньке с застоявшимися запахами стряпни

и там же подала на стол.

Сароджини отказалась от своей прежней манеры одеваться, и теперь

вместо сари, кардигана и носков на ней были джинсы и толстый свитер. Ее

движения стали еще более энергичными и уверенными, чем тогда в Лондоне.

Вилли подумал: "Все это скрывалось в девушке, которую я оставил дома,

уезжая в Англию. И все это так и не вышло бы наружу, если бы не появился

тот немец и не увез ее с собой. Значит, если бы он не появился, она со

всеми своими задатками просто зачахла бы там, превратившись в ничто?"

Теперь его сестра стала привлекательной - в Индии это невозможно было себе

представить, - и по некоторым ее замечаниям и случайно оброненным словам

Вилли понял, что со времени их последней встречи она сменила много

любовников.

Спустя несколько дней после приезда в Берлин Вилли стал полагаться на

эту новую силу своей сестры. После Африки ему нравилась холодная погода, и

Сароджини выводила его гулять, хотя на тротуарах часто попадались скользкие

места, а он еще не слишком твердо держался на ногах. Иногда в ресторанчик,

где они ели, заходили молодые тамилы, продававшие розы на длинных стеблях.

Эти неулыбчивые юноши сознавали важность своей задачи, сбора средств для

далекой тамильской войны, и едва замечали Вилли и его сестру. Они были

представителями другого поколения, но Вилли узнавал в них себя. Он думал: "

Так я когда-то выглядел в Лондоне. Так выгляжу и теперь. Что же, значит, я

вовсе не одинок". Но потом ему в голову пришла другая мысль: "Нет, я не

прав. Я не такой, как они. Мне сорок один - это середина жизни. Они на