Полужизнь

Но все это время Вилли чувствовал, что внутри его, в тишине, куда доходит

лишь слабый отзвук внешних впечатлений, прячется совсем другое "я".

Он хотел бы приехать в страну Аны по-другому. Город, в который они

прибыли, был огромен и роскошен, гораздо красивее всего, что он мог бы себе

вообразить; Африка в его прежнем представлении не имела с этим ничего

общего. Великолепие города встревожило Вилли. Ему казалось, что он не

сможет к нему привыкнуть. Странные люди, которых он видел на улицах, знали

язык и обычаи этого края. Он подумал: "Я здесь не останусь. Уеду. Разве что

задержусь на несколько дней, а потом найду способ отсюда выбраться". Так он

думал все время, пока они жили в столице, в доме одного из друзей Аны, и

эти же мысли не покидали его, когда они с Аной медленно плыли на маленьком

каботажном судне в северную провинцию, где было ее поместье: таким образом,

они вернулись немного назад в том направлении, откуда приплыли, но вместе с

тем и приблизились к земле, к пугающим заболоченным устьям огромных рек с

их пустынным безмолвием, с их смесью воды и грязи в гигантских, медленных

зелено-бурых круговоротах. Именно эти реки и преграждали путь всякому, кто

попытался бы добраться на север посуху.

Наконец они сошли на берег в маленьком городке из низких бетонных

домиков, выкрашенных в серый, светло-коричневый и блекло-белый цвет. Улицы

здесь были прямыми, как в столице, но без больших вывесок, по которым Вилли

мог бы получить хоть какое-то представление о здешней жизни. Сразу же за

окраиной городка начиналась ровная открытая местность; узкая асфальтовая

дорога вела по ней в глубь страны. На обочинах дороги то и дело попадались

африканцы - стройные низкорослые люди, бредущие по красной земле, казалось,

без всякой цели, хотя они, конечно же, знали, куда идут. Поодаль, всегда на

небольшом расстоянии, виднелись африканские деревни - хижины и тростниковые

изгороди в окружении посадок маиса, маниоки и других культурных растений.

Хижины с прямыми, четкими силуэтами были покрыты длинной тонкой травой; на

солнце она блестела, как густые, тщательно расчесанные волосы. То там, то